Генри Уодсворт Лонгфелло (Henry Wadsworth Longfellow)
Невольник в Проклятом Болоте
В Проклятом Болоте, в трущобе лесной Бежавший невольник лежал. Он видел — костер зажигали ночной; Он слышал собак, за ним рыскавших, вой, И топот коней различал. Где светятся искры блудящих огней В болотной траве, по кустам, Где лепится мох у древесных корней, И лозы — все в пятнах, как кожа у змей, — Ползут по кедровым стволам; Куда человек заглянуть бы не смел, Где в зыбкой трясине кругом Увлаженный дерн под ногами скрипел, В колючей и вязкой траве он засел, Как зверь в логовище своем. Несчастный старик, истомленный, больной; Лицо все в глубоких рубцах, Как в клеймах позорных. Одеждой худой Не мог он прикрыть и позор свой другой — Следы от бича на плечах. Светло и прекрасно на свете всему, Свобода и радость есть всем! Вот векша скакнула, вот в сонную тьму Песнь вольная птиц донеслася к нему. А он неподвижен и нем! Рассвета не видел он в жизненной мгле, В неволе, в цепях, под бичом… Как Каин, проклятье он нес на челе, Безвыходным рабством придавлен к земле, Как колос тяжелым цепом! Перевод М.Л. Михайлова
Оригинал или первоисточник на английском языке
The Slave in the Dismal Swamp
In dark fens of the Dismal Swamp The hunted Negro lay; He saw the fire of the midnight camp, And heard at times a horse's tramp And a bloodhound's distant bay. Where will-o'-the-wisps and glow-worms shine, In bulrush and in brake; Where waving mosses shroud the pine, And the cedar grows, and the poisonous vine Is spotted like the snake; Where hardly a human foot could pass, Or a human heart would dare, On the quaking turf of the green morass He crouched in the rank and tangled grass, Like a wild beast in his lair. A poor old slave, infirm and lame; Great scars deformed his face; On his forehead he bore the brand of shame, And the rags, that hid his mangled frame, Were the livery of disgrace. All things above were bright and fair, All things were glad and free; Lithe squirrels darted here and there, And wild birds filled the echoing air With songs of Liberty! On him alone was the doom of pain, From the morning of his birth; On him alone the curse of Cain Fell, like a flail on the garnered grain, And struck him to the earth!
1593
