Джеймс Уиткомб Райли (James Whitcomb Riley)
* * *
Если изморозь на тыквах, и скирды стоят вокруг, И надменно, закулдыкав, расфуфырился индюк, И у кур и у цесарок суматошлив разговор, И петух, криклив и ярок, вдруг взлетает на забор, — Юношески свежим, бодрым каждый чувствует себя, Словно солнце с добрым утром поздравляет нас любя. С головою непокрытой покидаете вы дом, Если изморозь на тыквах и скирды стоят кругом. Возбуждающее что-то в воздухе осеннем есть, Блекнущая позолота, первого мороза весть; Правда, нет цветов душистых, поздний цвет уже отцвел, И не слышно голосистых трелей и гуденья пчел; Но зато хмельнее сидра воздух утренний живит, Краски ни одной палитры не дадут вам этот вид, Эту даль в тончайших бликах, дымку в блеске золотом, Если изморозь на тыквах и скирды стоят кругом. Шорох шелухи иглистой на жнивье полей пустых, Ворох шелестящих листьев, словно утро, золотых; Жниво колется недаром — подтверждает нам оно, Что полны зерном амбары и соломою гумно; Вся работа в поле встала, жнейка убрана в сарай, Лошади вернулись в стойло, сверху клевер им бросай; Сердце, как часы затикав, ударяет в грудь толчком, Если изморозь на тыквах и скирды стоят кругом. Яблоки уже собрали, опустел плодовый сад, Желто-красные, в подвале грудами они лежат; Налиты бочонки сидром, сделан на зиму запас, В изобилье самом щедром и солений и колбас; Так волшебно все простое, полон день таких чудес, Словно просят о постое ангелы, сойдя с небес; Сонмы ангельских всех ликов я готов пустить в свой дом, Если изморозь на тыквах и скирды стоят кругом. Перевод Михаила Зенкевича
Оригинал или первоисточник на английском языке
* * *
When the frost is on the punkin and the fodder’s in the shock, And you hear the kyouck and gobble of the struttin’ turkey-cock, And the clackin’ of the guineys, and the cluckin’ of the hens, And the rooster’s hallylooyer as he tiptoes on the fence; O, it’s then’s the times a feller is a-feelin’ at his best, With the risin’ sun to greet him from a night of peaceful rest, As he leaves the house, bareheaded, and goes out to feed the stock, When the frost is on the punkin and the fodder’s in the shock. They’s something kindo’ harty-like about the atmusfere When the heat of summer’s over and the coolin’ fall is here— Of course we miss the flowers, and the blossums on the trees, And the mumble of the hummin’-birds and buzzin’ of the bees; But the air’s so appetizin’; and the landscape through the haze Of a crisp and sunny morning of the airly autumn days Is a pictur’ that no painter has the colorin’ to mock— When the frost is on the punkin and the fodder’s in the shock. The husky, rusty russel of the tossels of the corn, And the raspin’ of the tangled leaves, as golden as the morn; The stubble in the furries—kindo’ lonesome-like, but still A-preachin’ sermuns to us of the barns they growed to fill; The strawstack in the medder, and the reaper in the shed; The hosses in theyr stalls below—the clover over-head!— O, it sets my hart a-clickin’ like the tickin’ of a clock, When the frost is on the punkin and the fodder’s in the shock! Then your apples all is gethered, and the ones a feller keeps Is poured around the celler-floor in red and yeller heaps; And your cider-makin’ ’s over, and your wimmern-folks is through With their mince and apple-butter, and theyr souse and saussage, too! ... I don’t know how to tell it—but ef sich a thing could be As the Angels wantin’ boardin’, and they’d call around on me— I’d want to ’commodate ’em—all the whole-indurin’ flock— When the frost is on the punkin and the fodder’s in the shock!
1883
1761
