Часть I. Басня 36. Пифагор и Крестьянин
Прохладой утра наслаждаясь И размышленьям предаваясь, Шёл по полям и косогорам Мудрец, что звался Пифагором. В рассеянности чрезвычайной На сельский двор зайдя случайно, Увидел он, взглянув повыше, Там что-то прибивает к крыше Хозяин, весь кипя от злости. Но что? И тот ответил гостю: – Казню я коршуна, заразу! Я мщу ему – за всё и сразу! Да сколь покрал он индюков, гад! А кур! Мелькнёт – и был таков, гад! Теперь за все свои терзанья Его прибил я в наказанье. Теперь на мой крестьянский птичник Сей не позарится добычник, И дам я птице пропитанье, И даст мне птица процветанье! – Пусть ваш правёж во благо будет: Других разбойников остудит, – Сказал Мудрец, – но то – пернатый, И, значит, казнь десятикраты Страшней должна быть над убийцей, Над человеком-кровопийцей. Вам коршун с ястребом не нравны? Но на обед совсем недавно Вы скольких кур лишили жизни? Откуда ж ваши укоризны? – Но человек и коршун, – что же, Они для вас – одно и то же? Ведь человек из рода в роды, По воле Неба, царь природы! – Вот, – был ответ, – хвалёж тирана, Что убивает безвозбранно! Казнили птицу вы, чтоб доля Была бы ваша впредь поболе. Воров помельче рвут на части, Но крупный вор – всегда при власти! © Перевод Евг. Фельдмана 26-27.05.2017 Все переводы Евгения Фельдмана
Оригинал или первоисточник на английском языке
Part I. Fable 36. Pythagoras and the Countryman
Pythag'ras rose at early dawn,
By soaring meditation drawn,
To breathe the fragrance of the day,
Through flowery fields he took his way.
In musing contemplation warm,
His steps misled him to a farm,
Where, on the ladder's topmost round,
A peasant stood; the hammer's sound
Shook the weak barn. 'Say, friend, what care
Calls for thy honest labour there?'
The clown, with surly voice replies,
'Vengeance aloud for justice cries.
This kite, by daily rapine fed,
My hens' annoy, my turkeys' dread,
At length his forfeit life has paid;
See on the wall his wings displayed,
Here nailed, a terror to his kind,
My fowls shall future safety find;
My yard the thriving poultry feed,
And my barn's refuse fat the breed.'
'Friend,' says the sage, 'the doom is wise;
For public good the murderer dies.
But if these tyrants of the air
Demand a sentence so severe,
Think how the glutton man devours;
What bloody feasts regale his hours!
O impudence of power and might,
Thus to condemn a hawk or kite,
When thou, perhaps, carniv'rous sinner,
Hadst pullets yesterday for dinner!'
'Hold,' cried the clown, with passion heated,
'Shall kites and men alike be treated?
When Heaven the world with creatures stored,
Man was ordained their sovereign lord.'
'Thus tyrants boast,' the sage replied,
'Whose murders spring from power and pride.
Own then this man-like kite is slain
Thy greater luxury to sustain;
For "Petty rogues submit to fate,
That great ones may enjoy their state."'
1624
