Часть I. Басня 33. Придворный и Протей
Придворный, крах терпя в столице, Спешит в село скорее скрыться В своё поместье родовое, Чтоб там обдумать на покое, Как снова красть неудержимо С приходом нового режима, (Так Македонский, мир обруша, Никак не мог насытить душу!). Один отверженный Придворный Был полон думы необорной, Как блага обрести былые. Кипели рядом волны злые. Вдруг вал тяжёлый накатился. Протей предстал и обратился: – Придворный? Только вашим, знаю, Походка свойственна такая! Вздохнул Придворный и поведал, Как друг его внезапно предал. Протей сказал: – Я просто гений По части всяких превращений, Однако, вижу: мир придворный – Мой конкурент весьма проворный. Так он сказал, и с видом дерзким Он обернулся гадом мерзким. Сказал Придворный: – Лизоблюды, Льстецы, – да разве это люди? Во время штиля и при шторме Они всегда и всюду в форме, Шипят, от зависти трепещут, Как ты, змеиной кожей блещут И мнят, что нет их, тварей, круче, Хоть родились в навозной куче! Протей опять преобразился: Во льва, в медведя превратился, Потом предстал попеременно Лисицей, волком и гиеной. – Не побывай в дворце, признаться, – Сказал Протей, – что так меняться Способны наши царедворцы, Я б не поверил, – чудотворцы! Там у придворных есть обычай Друзей считать своей добычей, И потому наш двор – зверинец, Где всяк для всякого гостинец. Сейчас в сенате зверь вчерашний, А завтра – хищник завсегдашний! Там ото льва до обезьяны Все – все горазды на обманы, И тех обманов, знаю лично, Разнообразье безгранично! – Так быть, выходит, невозможно Хитрее братии вельможной: К наживе путь давно накатан, Фальшивый туз давно припрятан, И сто одна у них затея – Ответ на сто затей Протея! © Перевод Евг. Фельдмана 22-23.05.2017 Все переводы Евгения Фельдмана
Оригинал или первоисточник на английском языке
Part I. Fable 33. The Courtier and Proteus
Whene'er a courtier's out of place
The country shelters his disgrace;
Where, doomed to exercise and health,
His house and gardens own his wealth,
He builds new schemes in hopes to gain
The plunder of another reign;
Like Philip's son, would fain be doing,
And sighs for other realms to ruin.
As one of these (without his wand)
Pensive, along the winding strand
Employed the solitary hour,
In projects to regain his power;
The waves in spreading circles ran,
Proteus arose, and thus began:
'Came you from Court? For in your mien
A self-important air is seen.
He frankly owned his friends had tricked him
And how he fell his party's victim.
'Know,' says the god, 'by matchless skill
I change to every shape at will;
But yet I'm told, at Court you see
Those who presume to rival me.'
Thus said. A snake with hideous trail,
Proteus extends his scaly mail.
'Know,' says the man, 'though proud in place,
All courtiers are of reptile race.
Like you, they take that dreadful form,
Bask in the sun, and fly the storm;
With malice hiss, with envy gloat,
And for convenience change their coat;
With new-got lustre rear their head,
Though on a dunghill born and bred.'
Sudden the god a lion stands;
He shakes his mane, he spurns the sands;
Now a fierce lynx, with fiery glare,
A wolf, an ass, a fox, a bear.
'Had I ne'er lived at Court,' he cries,
'Such transformation might surprise;
But there, in quest of daily game,
Each able courtier acts the same.
Wolves, lions, lynxes, while in place,
Their friends and fellows are their chase.
They play the bear's and fox's part;
Now rob by force, now steal with art.
They sometimes in the senate bray;
Or, changed again to beasts of prey,
Down from the lion to the ape,
Practise the frauds of every shape.'
So said, upon the god he flies,
In cords the struggling captive ties.
'Now, Proteus, now, (to truth compelled)
Speak, and confess thy art excelled.
Use strength, surprise, or what you will,
The courtier finds evasions still:
Not to be bound by any ties,
And never forced to leave his lies.'
1662
