Часть II. Басня 2. Ястреб, Воробей и другие птицы
Одному моему другу, проживающему в деревне Хочу вперёд оговориться: Министры наши – не тупицы. Ворчанью злыдней нет предела, Но им и мне – какое дело? Я вхож не к одному вельможе. Ничтожить их – не дай мне Боже! Коль нравы общества мы в шутку Министрам лишь припишем, – жутко Дурак от злобы заклокочет, Дурак, что стать министром хочет. Шучу я лишний раз едва ли, Чтоб уши мне не оборвали. В дела не лезу государства: В них столько скрытого коварства, Что вряд ли сам Макиавелли Увидит свет в конце тоннеля. Ваш младший брат местечко ищет В придворном штате, где засвищет, Дразня друзей, дразня придворных, Таких же чижиков проворных. Ищите чудо-патриота, Кого возвысила забота О благе нации, короны. Представьте братца вы патрону, Поскольку от того зависит, Возвысит или не возвысит. Внушите шефу, сколь богата Талантами натура брата. Коль шеф в себе их обнаружит, Он с вашим братом, сэр, задружит. Я слышал как-то, было время (Господь, исправь людское племя!), Министры, нравами убоги, Народ, закон, монарха, Бога Не ставя в грош, со злом дружили И лишь собою дорожили, И добродетель осуждали, Карьерой не вознаграждали И добродетель за преградой Была сама себе наградой. Ценили жуликов таланты, Воришек брали в консультанты, Впускали в дом в любую пору Доносчика и сутенёра, Позоривших врага вельможи, (Он хохотал, хоть вор он тоже!). Когда патрон мильон захочет, Авантюрист при нём хлопочет И учит схемам всяким-разным, Уводов денег самым грязным. Отдай свой голос без вопросов, Не то поймёшь, товарец бросов, Что тьмы желающих найдутся На место дерзкого занудца. В стране, что язвами покрыта, Где век недолог фаворита, Меняй любые убежденья Любым патронам в угожденье: Когда подлец приходит к власти (Избавь нас, Боже, от несчастья!), Ему везде свои агенты Нужны, как вору инструменты. Отвратен сброд кровососущий По жизни с гордостью идущий. Народа ненависть понятна, И всё ж она мне – тож отвратна. Пускай прислуга грязь вельможью Усердно отмывает ложью, Хочу понаблюдать над веком, Оставшись частным человеком. Честь – вот мой пост; а где нажива, То – не моё, поскольку – лживо.1 Вот – Басня, крохотная повесть. Мораль пускай подскажет совесть. Когда-то (муза осторожно Обходит «нынче» непреложно) Жил Ястреб, хищный и бесстыдный, Который с хитростью завидной К Орлу державному в доверье Вошёл и молвил: – А теперь я Облегчу бремя вашей власти. Орёл воскликнул: – То-то счастье! И превратил пролазу быстро В наипервейшего министра! И тот решил в пернатом гвалте, Кому там «кыш», кому «пожалте». Ах, непотребней нет собранья, Где мест похлебней ищут с бранью! Прогнали Соловья, не жалко. Свободно место. Взяли – Галку. – C умом и сметкой Галка-птица В делах нам – ой как пригодится! – Промолвил Ястреб. – Эта Галка – Проныра, пройда и нахалка, А мне как раз нужна такая, Чтоб жить, друг дружке помогая! Он подобрал себе ораву, Друзей по духу и по нраву. Наёмной наглою дружиной Он обзавёлся петушиной. Был всякий Ворон прозорливый Сменён Сорокой говорливой. Промолвил Ястреб: – Вечно Ворон Кричит зловеще: «Вор он! Вор он!» И сделкам, козням и интригам Он крах накаркивает мигом, А мне тут служат, не переча: Тут прекословам делать неча! – Коль к власти рвётся столько дряни, Чураюсь власти я заране, – Промолвил Воробей. – Под крышей Соломенной – удел мой высший. И это счастье недоступно Тому, чья душенька преступна! © Перевод Евг. Фельдмана 16-31.08.2017 23-28.11.2017 2.12.2017 Все переводы Евгения Фельдмана Примечание 1. См.: Когда повсюду подлость торжествует И нечисть рвётся и приходит к власти, Я на посту – ему названье «Честь» – Хочу остаться частным человеком. Джозеф Аддисон. Катон. Акт IV, Сцена 4. (Перевод Евг.Фельдмана).
Оригинал или первоисточник на английском языке
Part II. Fable 2. The Vulture, the Sparrow, and other Birds
To a Friend in the Country
Ere I begin, I must premise
Our ministers are good and wise;
So, though malicious tongues apply,
Pray what care they, or what care I?
If I am free with courts; be't known,
I ne'er presume to mean our own.
If general morals seem to joke
On ministers, and such like folk,
A captious fool may take offence;
What then? he knows his own pretence.
I meddle with no state affairs,
But spare my jest to save my ears.
Our present schemes are too profound,
For Machiavel himself to sound:
To censure them I've no pretension;
I own they're past my comprehension.
You say your brother wants a place,
('Tis many a younger brother's case,)
And that he very soon intends
To ply the Court, and tease his friends.
If there his merits chance to find
A patriot of an open mind,
Whose constant actions prove him just
To both a king's and people's trust;
May he with gratitude attend,
And owe his rise to such a friend.
You praise his parts, for business fit,
His learning, probity, and wit;
But those alone will never do,
Unless his patron have them too.
I've heard of times (pray God defend us,
We're not so good but He can mend us)
When wicked ministers have trod
On kings and people, law and God;
With arrogance they girt the throne,
And knew no interest but their own.
Then virtue, from preferment barr'd,
Gets nothing but its own reward.
A gang of petty knaves attend 'em,
With proper parts to recommend 'em.
Then if their patron burn with lust,
The first in favour's pimp the first.
His doors are never closed to spies,
Who cheer his heart with double lies;
They flatter him, his foes defame,
So lull the pangs of guilt and shame.
If schemes of lucre haunt his brain,
Projectors swell his greedy train;
Vile brokers ply his private ear
With jobs of plunder for the year;
All consciences must bend and ply;
You must vote on, and not know why:
Through thick and thin you must go on;
One scruple, and your place is gone.
Since plagues like these have cursed a land,
And favourites cannot always stand;
Good courtiers should for change be ready,
And not have principles too steady:
For should a knave engross the power,
(God shield the realm, from that sad hour,)
He must have rogues, or slavish fools:
For what's a knave without his tools?
Wherever those a people drain,
And strut with infamy and gain,
I envy not their guilt and state,
And scorn to share the public hate.
Let their own servile creatures rise
By screening fraud, and venting lies;
Give me, kind heaven, a private station,[7]
A mind serene for contemplation:
Title and profit I resign;
The post of honour shall be mine.
My fable read, their merits view,
Then herd who will with such a crew.
In days of yore (my cautious rhymes
Always except the present times)
A greedy vulture skilled in game,
Inured to guilt, unawed by shame,
Approached the throne in evil hour,
And step by step intrudes to power;
When at the royal eagle's ear,
He longs to ease the monarch's care.
The monarch grants. With pride elate,
Behold him minister of state!
Around him throng the feathered rout;
Friends must be served, and some must out,
Each thinks his own the best pretension;
This asks a place, and that a pension.
The nightingale was set aside,
A forward daw his room supplied.
'This bird,' says he, 'for business fit,
Hath both sagacity and wit.
With all his turns, and shifts, and tricks,
He's docile, and at nothing sticks.
Then, with his neighbours one so free,
At all times will connive at me.'
The hawk had due distinction shown,
For parts and talents like his own.
Thousands of hireling cocks attends him,
As blustering bullies, to defend him.
At once the ravens were discarded,
And magpies with their posts rewarded.
'Those fowls of omen I detest,
That pry into another's nest,
State-lies must lose all good intent;
For they foresee and croak the event.
My friends ne'er think, but talk by rote,
Speak what they're taught, and so to vote.'
'When rogues like these,' a sparrow cries,
'To honours and employments rise,
I court no favour, ask no place;
For such preferment is disgrace.
Within my thatched retreat I find
(What these ne'er feel) true peace of mind.'
1538
