* * *
I
Ах, женщина! Когда вгляжусь в тебя,
То гордую, то ветрено-простую,
Ребячливо-смешливую, взыскую
Лишь света, что рождает сам себя;
Возможно ль жить, всем сердцем не любя:
Дух воспаряет в пустоту глухую,
И все-таки я снова протестую:
Ты так добра и так нежна, грубя.
Любить всевечно и любимым быть;
О, небеса! Отчаянно сражаться
Готов я, даже лоб готов разбить -
Подобно Калидору, - может статься,
Как Рыцарь Красного Креста - добыть
Победу, - но с тобою не расстаться.
II
Глаз хризопраз, и лес волос, и шея
Фарфоровая, и тепло руки -
Единство их рассудку вопреки
Тебя моложе делает, нежнее.
О, небеса! Какой здесь вид! Шалею,
Нельзя не восхититься, до тоски
Нельзя не озвереть - две-три строки
Я подарить потом тебе сумею.
Но как же ненасытен я с тобой:
Твоей улыбке не страшна остуда -
Знак острого ума, любви святой;
Меня не запугают пересуды;
Мой слух распахнут настежь, Боже мой,
Твой голос я ловлю: ах, что за чудо!
III
О, кто б забыл ту сладость, что досталась?
Кто, честно глядя, впрямь бы смог забыть?
О, Боже, блеет агнец, хочет жить,
Мужской защиты просит. Ваша жалость
Ей, агнцу, справедливо в дар досталась;
А если кто-то хочет погубить,
В руины чудо-замки обратить,
Тот - негодяй. По правде, даже малость
Вниманья милой радует, когда
Я слышу пальцев легкое касанье
Иль вижу, как в окне горит звезда,
Я чувствую: то - знак ее вниманья,
Цветок из рук ее, в ручье вода;
Лишь вырви нить - и рухнет мирозданье.
Перевод В.Широкова
Оригинал или первоисточник на английском языке
* * *
Woman! when I behold thee flippant, vain, Inconstant, childish, proud, and full of fancies; Without that modest softening that enhances The downcast eye, repentant of the pain That its mild light creates to heal again: E'en then, elate, my spirit leaps, and prances, E'en then my soul with exultation dances For that to love, so long, I've dormant lain: But when I see thee meek, and kind, and tender, Heavens! how desperately do I adore Thy winning graces;--to be thy defender I hotly burn--to be a Calidore-- A very Red Cross Knight--a stout Leander-- Might I be loved by thee like these of yore. Light feet, dark violet eyes, and parted hair; Soft dimpled hands, white neck, and creamy breast, Are things on which the dazzled senses rest Till the fond, fixed eyes, forget they stare. From such fine pictures, heavens! I cannot dare To turn my admiration, though unpossess'd They be of what is worthy,--though not drest In lovely modesty, and virtues rare. Yet these I leave as thoughtless as a lark; These lures I straight forget--e'en ere I dine, Or thrice my palate moisten: but when I mark Such charms with mild intelligences shine, My ear is open like a greedy shark, To catch the tunings of a voice divine. Ah! who can e'er forget so fair a being? Who can forget her half retiring sweets? God! she is like a milk-white lamb that bleats For man's protection. Surely the All-seeing, Who joys to see us with his gifts agreeing, Will never give him pinions, who intreats Such innocence to ruin,--who vilely cheats A dove-like bosom. In truth there is no freeing One's thoughts from such a beauty; when I hear A lay that once I saw her hand awake, Her form seems floating palpable, and near; Had I e'er seen her from an arbour take A dewy flower, oft would that hand appear, And o'er my eyes the trembling moisture shake.
10900
