Джордж Гордон Байрон (George Gordon Byron)
Надпись на чаше из черепа
Не бойся: я - простая кость;
Не думай о душе угасшей.
Живых голов ни дурь, ни злость
Не изойдут из этой чаши.
Я жил, как ты, любил и пил.
Теперь я мертв - налей полнее!
Не гадок мне твой пьяный пыл,
Уста червя куда сквернее.
Быть винной чашей веселей,
Чем пестовать клубок червивый.
Питье богов, не корм червей,
Несу по кругу горделиво.
Где ум светился, ныне там,
Умы будя, сверкает пена.
Иссохшим в черепе мозгам
Вино - не высшая ль замена?
Так пей до дна! Быть может, внук
Твой череп дряхлый откопает -
И новый пиршественный круг
Над костью мертвой заиграет.
Что нам при жизни голова?
В ней толку - жалкая крупица.
Зато когда она мертва,
Как раз для дела пригодится.
Перевод Л. Шифферса
Стихи, начертанные на чаше, сделанной из черепа
Я – череп; кто сказал, злодеи, Что я бездушен? Это – ложь! Да я живых стократ живее: Со мной от скуки не умрёшь! Как вы, я жил, я пил, влюблялся. Я умер. Пейте, в добрый час! От ваших губ я не распался: Червяк целует крепче вас! Уж лучше радостным напитком Наполнен нынче буду я, Чем стану гадким преизбытком Навоза, праха и гнилья. Где ум блестел, дыра зияет, Но мне, пожалуй, всё равно: Ничто мозгов не заменяет Столь благородно, как вино! Судьба подобная не минет, Видать, и ваши черепа, И за столами их содвинет Потомков шумная толпа. А что? Когда в могильной скверне Они бесславно станут гнить, Ведь это – способ самый верный Для дела их употребить! © Перевод Евг. Фельдмана 24-25.05.1973 20.10.1975 (ред.) 30.01.1979 (редакция Вильгельма Левика при личном свидании в Москве) Все переводы Евгения Фельдмана Надпись на кубке из черепа Не бойся духа моего. Здесь только череп пред тобой, В нем нет дурного ничего, Не так, как в голове живой. Как ты, я мог любить и пить, — Не думай о костях моих, Тебе меня не осквернить: Червяк противней губ твоих. Приятней искриться вином, Чем земляных питать червей, И в виде кубка несть кругом Питье богов, чем корм слизней. Где, может быть, мой ум блестел, Я блеск придам других уму, Когда, увы, наш мозг истлел — Что лучше вин взамен ему! Коль можешь — пей; умрешь — и вот Ты будешь выкопан другим, Другой пить будет в свой черед, Пируя с черепом твоим. Что ж! Жалкой голове иной, Лишь годной пошло жизнь прожить, Удачей было бы большой, Хоть умерев, полезной быть. Перевод Н.А. Брянского Не пугайся, не думай о духе моем: Я лишь череп — не страшное слово, Мертвый череп, в котором — не так, как в живом — Ничего не таится дурного. Я при жизни, как ты, мог и пить и любить, — Пусть гниют мои кости до века! Наливай — ты не можешь меня осквернить: Червь противнее губ человека. Лучше чудную влагу в себе содержать, Оживляющий сок виноградин, И ходить в виде кубка кругом, чем питать Копошащихся, слизистых гадин. Там, где ум мой блистал, я чужому уму Помогу изливаться свободней; Если мозг наш иссох, то, конечно, ему Нет замены — вина благородней. Пей, покуда ты жив, а умрешь — может быть, И тебя из могилы достанут, И твой череп, как я, кубком будет служить, Пировать с ним живущие станут. Почему ж и не так? Голове-то иной, После жизни нелепой, бесплодной, Умереть и быть кубком — ведь шанс недурной, — Быть к чему-нибудь путному годным. Перевод Д.Л. Михаловского Стихи, начертанные на чаше из черепа Кто знает, где мой дух таится? Я – череп. Это не беда. Теперь вино во мне искрится, А ум искрился не всегда. Я жил, я пил когда-то, где-то, Любовь минутную ловя, Прошу, пригубь меня. Мне это Милей, чем поцелуй червя. В могиле затхлой и глубокой Изглодан был бы я давно. Но для божественного сока Мне быть сосудом суждено. Там, где недолго жизнь мерцала, Пускай иной огонь найдут. Когда в коробке пусто стало, Вино – отличный субститут. Пей, друг мой, пей! Настанет время, Смерть и тебе предъявит счет, Но из земли другое племя Тебя для пиршеств извлечет. Так что ж! Ведь если в жизни бренной Мы редко ждем от мозга благ, То череп, полный влаги пенной, Приносит пользу кое-как. Перевод Владимира Васильева
Оригинал или первоисточник на английском языке
Lines Inscribed upon a Cup Formed from a Skull
Start not—nor deem my spirit fled: In me behold the only skull From which, unlike a living head, Whatever flows is never dull. I lived, I loved, I quaffed like thee; I died: let earth my bones resign: Fill up—thou canst not injure me; The worm hath fouler lips than thine. Better to hold the sparkling grape Than nurse the earthworm's slimy brood, And circle in the goblet's shape The drink of gods than reptile's food. Where once my wit, perchance, hath shone, In aid of others' let me shine; And when, alas! our brains are gone, What nobler substitute than wine? Quaff while thou canst; another race, When thou and thine like me are sped, May rescue thee from earth's embrace, And rhyme and revel with the dead. Why not—since through life's little day Our heads such sad effects produce? Redeemed from worms and wasting clay, This chance is theirs to be of use.
6595
