Оливер Уэнделл Холмс (Oliver Wendell Holmes)
Последний лист
Я видел как-то раз, Проходил он мимо нас, Дряхл и стар, Такой смешной и жалкий, Щупал суковатой палкой Тротуар. Он прежде был красавец, Покорял когда-то, нравясь, Все сердца. В целом городе другого Не могли б найти такого Храбреца. Теперь один вдоль улиц Ковыляет он, ссутулясь, Дряхл и сед. Низко голову опустит, Словно встречным шепнет в грусти: «Тех уж нет». Давно покрыты мохом Те уста, что он со вздохом Целовал. Глохнут на могильных плитах Звуки тех имен забытых, Что он знал. От бабушки покойной Слышал я — он был, как стройный Полубог, С безупречным римским носом И подобен свежим розам Цветом щек. Навис на подбородок Нос его крючком урода. Чужд для всех, Он проходит, тяжко сгорбись, У него, как эхо скорби, Сиплый смех. Над ним грешно смеяться, Но кто в силах удержаться, Если он В треуголке и в зеленых Старомодных панталонах Так смешон! Если в смене поколений Буду я, как лист осенний, Тлеть весной, Пусть другие песни льются, Пусть, как я над ним, смеются Надо мной! Перевод Михаила Зенкевича
Оригинал или первоисточник на английском языке
The Last Leaf
I saw him once before, As he passed by the door, And again The pavement stones resound, As he totters o’er the ground With his cane. They say that in his prime, Ere the pruning-knife of Time Cut him down, Not a better man was found By the Crier on his round Through the town. But now he walks the streets, And looks at all he meets Sad and wan, And he shakes his feeble head, That it seems as if he said, “They are gone.” The mossy marbles rest On the lips that he has prest In their bloom, And the names he loved to hear Have been carved for many a year On the tomb. My grandmamma has said— Poor old lady, she is dead Long ago— That he had a Roman nose, And his cheek was like a rose In the snow; But now his nose is thin, And it rests upon his chin Like a staff, And a crook is in his back, And a melancholy crack In his laugh. I know it is a sin For me to sit and grin At him here; But the old three-cornered hat, And the breeches, and all that, Are so queer! And if I should live to be The last leaf upon the tree In the spring, Let them smile, as I do now, At the old forsaken bough Where I cling.
1836
2056
