Редьярд Киплинг (Rudyard Kipling)
«История Англии». 1911. 16. «Коричневая Бесс». Армейский мушкет. 1700-1815 гг.
С Коричневой Бесс опасались шутить
В эпоху камзолов и кружев:
Мгновенно могла шутника укротить,
Убийственный нрав обнаружив.
Бленгейм с Рамильи1 в ней нашли интерес:
Пронзили их чары Коричневой Бесс.
Хоть Бесси была на подъём тяжела,
Врагов она метко разила,
И кланялся всякий при виде ствола
В руках гренадера-верзилы.
Весь мир европейский под стулья полез
На светском приёме Коричневой Бесс!
Когда отслужили своё парики,
Их тут же сменили косички,
Но Бесси, однако, всё те же замки
Носила по старой привычке.
«И так сохраню уваженье и вес», –
Услышал весь мир от Коричневой Бесс.
Увидел её Гибралтар и Мадрид,
Кейптаун и Ганг полноводный.
Она, сохранив первозданный свой вид,
Везде прослыла старомодной.
Но стал англичанин богатым, как Крез,
И в этом заслуга Коричневой Бесс!
Её португалец в бою обожал,
Её обожали испанцы,
А Наполеон её так уважал,
Что как-то затеял с ней танцы
И при Ватерлоо (какой политес!)
Устроил он бал для Коричневой Бесс.
До ночи в тот день танцевала она
И ночь до утра танцевала.
Редела в кадрили французов стена.
«Кончаю! – старушка сказала. –
В последнем бою я держу перевес!»
И кончилось время Коричневой Бесс.
Она, завершив боевые дела,
Ушла под музейные своды.
Пускай изначально старушка была
Испанского племени-роду,
Однако за наш небывалый прогресс
Мы славим названье Коричневой Бесс!
© Перевод Евг. Фельдмана
16-17.05.1990
3.10.1995 (комментарий)
Все переводы Евгения Фельдмана
1 В битве при Бленгейме (Гохштедте) 13 августа 1704 г. и при Рамильи (Рамийи) 23 мая 1706 г. английский полководец герцог Мальборо нанёс крупные поражения французским войскам. — Примечание переводчика.
Оригинал или первоисточник на английском языке
«A History of England». 1911. 16. «Brown Bess»
The Army Musket - 1700-1815 In the days of lace-ruffles, perukes and brocade Brown Bess was a partner whom none could despise-- An out-spoken, flinty-lipped, brazen-faced jade, With a habit of looking men straight in the eyes-- At Blenheim and Ramillies fops would confess They were pierced to the heart by the charms of Brown Bess. Though her sight was not long and her weight was not small, Yet her actions were winning, her language was clear; And everyone bowed as she opened the ball On the arm of some high-gaitered, grim grenadier. Half Europe admitted the striking success Of the dances and routs that were given by Brown Bess. When ruffles were turned into stiff leather stocks, And people wore pigtails instead of perukes, Brown Bess never altered her iron-grey locks. She knew she was valued for more than her looks. "Oh, powder and patches was always my dress, And I think am killing enough," said Brown Bess. So she followed her red-coats, whatever they did, From the heights of Quebec to the plains of Assaye, From Gibraltar to Acre, Cape Town and Madrid, And nothing about her was changed on the way; (But most of the Empire which now we possess Was won through those years by old-fashioned Brown Bess.) In stubborn retreat or in stately advance, From the Portugal coast to the cork-woods of Spain, She had puzzled some excellent Marshals of France Till none of them wanted to meet her again: But later, near Brussels, Napoleon--no less-- Arranged for a Waterloo ball with Brown Bess. She had danced till the dawn of that terrible day-- She danced till the dusk of more terrible night, And before her linked squares his battalions gave way, And her long fierce quadrilles put his lancers to flight: And when his gilt carriage drove off in the press, "I have danced my last dance for the world!" said Brown Bess. If you go to Museums--there's one in Whitehall-- Where old weapons are shown with their names writ beneath, You will find her, upstanding, her back to the wall, As stiff as a ramrod, the flint in her teeth. And if ever we English had reason to bless Any arm save our mothers', that arm is Brown Bess!
4353
