Роберт Фергюссон (Robert Fergusson)
Элегия на смерть шотландской музыки
А, ты пришел! Порадуй нас, дружище,
Вчерашней песней, старой, заунывной.
Ее мурлычут пряхи за работой,
Вязальщицы на солнышке поют…*
В Шотландии, когда-то встарь,
Тек непоспешный календарь
И мелодично пели ярь
И повилика.
Застыло время, как янтарь, —
Мертва музыка.
Звенел с небес пернатый хор,
Ручей журчал, сбегая с гор,
Вступали струны в разговор
Многоязыко.
А нынче молчалив простор, —
Мертва музыка.
Не прянуть лесу из тенёт
Гортанных лебединых нот.
Наяда вод не всколыхнет,
Румянолика.
Лишь эхо горестно вздохнет:
Мертва музыка!..
В долину спустится апрель,
Туманную разгонит прель.
Вотще вздыхает менестрель —
В ответ — ни всклика.
Замолк рожок, молчит свирель, —
Мертва музыка.
И девы боле не поют,
Когда белье вальками бьют.
Мычат коровы у запруд
Угрюмо, дико.
Унылым стал пастуший труд, —
Мертва музыка.
Стада брели с полей назад,
И на закате, хрипловат,
Дрожал волынки древний лад, —
Легенд владыка.
Но не услышать тех баллад, —
Мертва музыка.
Мак-Гиббон! Тяжек наш удел!
Ты сердцем музыки владел,
Но руки скорбные воздел
Мир-горемыка.
Ты мертв — и звуки не у дел —
Мертва музыка.
Печально шелестит листва
И льнет к земле плакун-трава,
Рыдают дева и вдова,
И слёз — елико!
Ты мертв, и музыка мертва.
Мертва музыка.
Теперь хоть со стыда сгори
От итальянских попурри.
Пусть в моде эти штукари, —
Не вяжут лыка!
Как бочка полая внутри,
Мертва музыка.
Трель жаворонка ветр донёс,
Ручей поёт, звонкоголос.
В гармонии родных «Берез…»
Их звук — толика.
Зачем я имя произнёс?!
Мертва музыка.
Шотландия! Твои сыны
Не будут прятать меч в ножны,
Что древних римлян в дни войны
Довел до крика.
Стенать мы боле не должны:
«Мертва музыка!..»
Перевод Ольги Кольцовой
* У. Шекспир. «Двенадцатая ночь», II акт, сцена 4.
(Перевод Э. Линецкой)
Оригинал или первоисточник на английском языке
Elegy on the Death of Scots Music
ON Scotia’s plains, in days of yore,
When lads and lasses tartan wore,
Saft Music rang on ilka shore,
In hamely weid;
But Harmony is now no more,
And Music dead.
Round her the feather’d choir would wing,
Sae bonnily she wont to sing,
And sleely wake the sleeping string,
Their sang to lead,
Sweet as the zephyrs of the spring;
But now she’s dead.
Mourn ilka nymph and ilka swain,
Ilk sunny hill and dowie glen;
Let weeping streams and Naiads drain
Their fountain head;
Let echo swell the dolefu’ strain,
Since Music’s dead.
Whan the saft vernal breezes ca’
The grey-hair’d Winter’s fogs awa’,
Naebody then is heard to blaw,
Near hill or mead,
On chaunter or on aiten straw,
Since Music’s dead.
Nae lasses now, on simmer days,
Will lilt at bleaching of their claes;
Nae herds on Yarrow’s bonny braes,
Or banks of Tweed,
Delight to chant their hameil lays,
Since Music’s dead.
At gloamin’, now, the bagpipe’s dumb,
Whan weary owsen hameward come;
Sae sweetly as it wont to bum,
And pibrachs skreed;
We never hear its warlike hum,
For Music’s dead.
Macgibbon’s gane: Ah! waes my heart!
The man in music maist expert,
Wha cou’d sweet melody impart,
And tune the reed,
Wi’ sic a slee and pawky art;
But now he’s dead.
Ilk carline now may grunt and grane,
Ilk bonny lassie make great mane;
Since he’s awa’, I trow there’s nane
Can fill his stead;
The blythest sangster on the plain!
Alake, he’s dead!
Now foreign sonnets bear the gree,
And crabbit queer variety
Of sounds fresh sprung frae Italy,
A bastard breed!
Unlike that saft-tongu’d melody
Which now lies dead.
Can lav’rocks at the dawning day,
Can linties chirming frae the spray,
Or todling burns that smoothly play
O’er gowden bed,
Compare wi’ Birks of Indermay?
But now they’re dead.
O Scotland! that cou’d yence afford
To bang the pith of Roman sword,
Winna your sons, wi’ joint accord,
To battle speed,
And fight till Music be restor’d,
Which now lies dead?
1566
