Сэмюэл Тэйлор Кольридж (Samuel Taylor Coleridge)
Гимн перед восходом солнца в долине Шамони
Или ты властен горний бег денницы Заворожить? Пока она стоит Над страшной головой твоей, Монблан, У ног твоих и Арвейрон, и Арва Гремят немолчно; ты же, грозный облик! Встаешь из моря молчаливых сосен Так молчаливо! Над тобой, вокруг, Глубок, и черен, и веществен воздух, Сплошная тьма: и мнится, ты в него Вонзаешь клин! Но если вновь взгляну я, Он -- твой спокойный дом, хрустальный храм, Он -- вековечная твоя обитель! О грозный, тихий! На тебя смотрел я, Пока, еще доступный чувствам плоти, Ты не исчез для мысли: в созерцанье Я обожал Незримое одно. Как сладостный напев, такой отрадный, Что мы ему, не сознавая, внемлем, Ты, между тем, с моей сливался мыслью, С моею Жизнью, с тайным счастьем Жизни, Пока Душа, восхищена, разъята, Переливаясь в мощное виденье, Как в свой же образ, не рванулась в Твердь! Проснись душа! Ты большую хвалу Должна воздать! не только эти слезы, Немой восторг и благодарный трепет! Проснись, о песнь! Проснись, проснись же, сердце! Долины, скалы, пойте все мой Гимн. Ты прежде всех, единый царь Долины! Ты, что со мраком борешься всю ночь, Ты, что всю ночь встречаешь рати звезд, Всходящих ввысь и нисходящих долу; Друг на рассвете утренней звезды, Сам алая звезда и соглашатай Зари: проснись, проснись и пой хвалу! Кто опустил твои основы в Землю? Кто алым светом напоил тебя? Кто из тебя кипенье рек исторг? И вы, пять дико радостных потоков! Кто вас воззвал ив сумрака и смерти, Из ледяных и темных недр воззвал И ринул вниз с зубчатых черных круч, Всегда дробимые и вечно те же? Кто дал вам жизнь, которой нет конца, И мощь, и прыть, и бешенство, и радость, Немолчный гром и блеск бессмертной пены? И кто велел (и стала тишина) Здесь стихнуть волнам и оцепенеть? Вы, Ледники! с чела высоких гор Свисающие вдоль огромных рытвин -- Как бурный ток, внезапно мощным словом Удержанный в неистовом паденье! Замершие, немые водопады! Кто вас украсил, как Врата Небес, Под ясною луной? Кто молвил солнцу Одеть вас радугой? Кто синей вязью Живых цветов подножье вам убрал? - Бог! пусть ответят, словно клич народов, Потоки! Ледники пусть вторят, бог! Бог! пойте звонко, луговые воды! Вы, сосны, пойте, как живые души! Есть голос и у них, у снежных глыб, Они, свергаясь, прогрохочут, бог! Вы, синие цветы у вечных льдов! Вы, козы, в играх у орлиных гнезд! И вы, орлы, друзья вершинных гроз! Вы, молнии, косые стрелы туч! Вы, чудеса и знаменья природы! Взывайте - бог, пусть все звучит хвалой! И ты, Монблан, с ушедшей в небо гранью, По чьим снегам неслышная лавина Несется вниз, сверкая в чистом свете, В пучину туч, облекших грудь твою, - Ты, непомерный Исполин, который, Когда я голову подъемлю, тихо Склоненную, к твоей вершине, долго . Скользя глазами, мутными от слез, Величественно, как воздушный облак, Встаешь ты предо мной, - вставай же вечно, Вставай, как дым кадильный от Земли! Державный Дух, воссевший между гор, Посол Земли перед безмолвной Твердью, О Иерарх! поведай небесам, Поведай звездам и поведай солнцу, Что славит бога, сонмом уст, Земля! перевод М.Л. Лозинского
Оригинал или первоисточник на английском языке
Hymn Before Sun-Rise, In The Vale of Chamouni
Hast thou a charm to stay the morning-star In his steep course? So long he seems to pause On thy bald awful head, O sovran BLANC, The Arve and Arveiron at thy base Rave ceaselessly; but thou, most awful Form! Risest from forth thy silent sea of pines, How silently! Around thee and above Deep is the air and dark, substantial, black, An ebon mass: methinks thou piercest it, As with a wedge! But when I look again, It is thine own calm home, thy crystal shrine, Thy habitation from eternity! O dread and silent Mount! I gazed upon thee, Till thou, still present to the bodily sense, Didst vanish from my thought: entranced in prayer I worshipped the Invisible alone. Yet, like some sweet beguiling melody, So sweet, we know not we are listening to it, Thou, the meanwhile, wast blending with my Thought, Yea, with my Life and Life's own secret joy: Till the dilating Soul, enrapt, transfused, Into the mighty vision passing--there As in her natural form, swelled vast to Heaven! Awake, my soul! not only passive praise Thou owest! not alone these swelling tears, Mute thanks and secret ecstasy! Awake, Voice of sweet song! Awake, my heart, awake! Green vales and icy cliffs, all join my Hymn. Thou first and chief, sole sovereign of the Vale! O struggling with the darkness all the night, And visited all night by troops of stars, Or when they climb the sky or when they sink: Companion of the morning-star at dawn, Thyself Earth's rosy star, and of the dawn Co-herald: wake, O wake, and utter praise! Who sank thy sunless pillars deep in Earth? Who filled thy countenance with rosy light? Who made thee parent of perpetual streams? And you, ye five wild torrents fiercely glad! Who called you forth from night and utter death, From dark and icy caverns called you forth, Down those precipitous, black, jaggéd rocks, For ever shattered and the same for ever? Who gave you your invulnerable life, Your strength, your speed, your fury, and your joy, Unceasing thunder and eternal foam? And who commanded (and the silence came), Here let the billows stiffen, and have rest? Ye Ice-falls! ye that from the mountain's brow Adown enormous ravines slope amain-- Torrents, methinks, that heard a mighty voice, And stopped at once amid their maddest plunge! Motionless torrents! silent cataracts! Who made your glorious as the Gates of Heaven Beneath the keen full moon? Who bade the sun Clothe you with rainbows? Who, with living flowers Of loveliest blue, spread garlands at your feet?-- God! let the torrents, like a shout of nations, Answer! and let the ice-plains echo, God! God! sing ye meadow-streams with gladsome voice! Ye pine-groves, with your soft and soul-like sounds! And they too have a voice, yon piles of snow, And in their perilous fall shall thunder, God! Ye living flowers that skirt the eternal frost! Ye wild goats sporting round the eagle's nest! Yet eagles, play-mates of the mountain-storm! Ye lightnings, the dread arrows of the clouds! Ye signs and wonders of the element! Utter forth God, and fill the hills with praise! Thou too, hoar Mount! with thy sky-pointing peaks, Oft from whose feet the avalanche, unheard, Shoots downward, glittering through the pure serene Into the depth of clouds, that veil thy breast-- Thou too again, stupendous Mountain! thou That as I raise my head, awhile bowed low In adoration, upward from thy base Slow travelling with dim eyes suffused with tears, Solemnly seemest, like a vapoury cloud, To rise before me--Rise, O ever rise, Rise like a cloud of incense from the Earth! Thou kingly Spirit throned among the hills, Thou dread ambassador from Earth to Heaven, Great Hierarch! tell thou the silent sky, And tell the stars, and tell yon rising sun Earth, with her thousand voices, praises God.
4684
