Песня о рубашке
Затекшие пальцы болят, И веки болят на опухших глазах… Швея в своем жалком отрепье сидит С шитьем и иголкой в руках… Шьет — шьет — шьет. В грязи, в нищете, голодна, И жалобно горькую песню поет — Поет о рубашке она. «Работай! работай! работай, Едва петухи прокричат! Работай! работай! работай, Хоть звезды сквозь кровлю глядят! Ах, лучше бы мне пропадать В неволе у злых басурман! Там нечего женщине душу спасать, Как надо у нас, христиан. Работай! работай! работай, Пока не сожмет головы как в тисках! Работай! работай! работай, Пока не померкнет в глазах! Строчку — ластовку — ворот — Ворот — ластовку — строчку… Повалит ли сон над шитьем — и во сне Строчишь все да рубишь сорочку. О братья любимых сестер! Опора любимых супруг, матерей! Не холст на рубашках вы носите — нет! А жизнь безотрадную швей. Шей! шей! шей!.. В грязи, в нищете, голодна, Рубашку и саван одною иглой Я шью из того ж полотна! Но что мне до смерти? Ее не боюсь, И сердце не дрогнет мое, Хоть тотчас костлявая гостья приди. Я стала похожа сама на нее. Похожа от голоду я на нее… Здоровье не явится вновь. О боже! зачем это дорог так хлеб, Так дешевы тело и кровь? Работай! работай! работай! Мой труд бесконечный жесток. А плата? Отрепье, солома в углу Да черствого хлеба кусок. Скамейка да стол — голый пол — Убогая кровля сквозится… И то любо мне, как на серой стене Порой моя тень отразится. Работай! работай! работай От боя до боя часов! Работай! работай! работай, Как каторжник в тьме рудников! Строчка — ластовка — ворот — Ворот — строчка — рубец… Застелет глаза, онемеет рука, И сердце замрет под конец. Работай! работай! работай, Когда леденеет в окошке стекло! Работай! работай! работай, Когда и светло и тепло — И ласточки, к выступам кровли лепясь, Щебечут в сиянии дня, И кажут мне яркие спинки свои, И дразнят весною меня. О! только бы раз подышать Дыханьем лугов, полевыми цветами! Вверху только небо одно, Трава и цветы под ногами. О! только бы час лишь пожить Блаженством младенческих лет, Когда я не знала, что буду ценить Дороже прогулки обед! О! только бы час лишь один! Лишь миг!.. чтоб душа ожила… Любовь и надежда! и мига вам нет: Все время печаль отняла. Поплакать бы — легче бы сердцу от слез… Нет, слезы мои! не теките! Иголке моей не мешайте вы шить! Шитья моего не мочите!» Затекшие пальцы болят, И веки болят на опухших глазах… Швея в своем жалком отрепье сидит С шитьем и иголкой в руках… Шьет — шьет — шьет, В грязи, в нищете, голодна, И жалобно горькую песню поет… Иль песня та к вам, богачи, не дойдет?.. Поет о рубашке она. перевод М.Л. Михайлова В лохмотьях нищенских, измучена работой, С глазами красными, опухшими без сна, Склонясь сидит швея, и всё поет она, И песня та звучит болезненною нотой. Поет и шьет, поет и шьет, Поет и шьет она, спины не разгибая, Рукой усталою едва держа иглу, В грязи и холоде, в сыром своем углу Поет и шьет она, спины не разгибая: "Сиди и шей, шей день и ночь, Пока петух вдали кричать не станет; Сиди и шей, шей день и ночь, Пока хор звезд сквозь крышу не проглянет. О, лучше б быть рабой у турков мне И от работы тяжкой задохнуться: Ведь в их нехристианской стороне Язычники о душах не пекутся!.. Сиди и шей, шей день и ночь, Пока твой мозг больной не станет расплываться; Сиди и шей, шей день и ночь, Пока глаза твои совсем не помутятся. Переходи от ластовицы к шву... Швы, складки, пуговки и строчки... Работу сон сменил, но словно наяву Я и в тревожном сне всё вижу шов сорочки. О вы, которых жизнь тепла так и легка, Вы, грязной нищеты не ведавшие люди, - Вы не бельем прикрыли ваши груди, Нет, не бельем, но жизнью бедняка. Во тьме и холоде, чужая людям, свету, Сиди и шей с склоненной головой... Когда-нибудь, как и рубашку эту, Сошью сама себе я саван гробовой. Но для чего теперь я вспомнила о смерти? Она ли устрашит рассудок бедный мой? Ведь я сама похожа так - поверьте - На этот призрак страшный и немой. Да, я сама на эту смерть похожа. Всегда голодная, ведь я едва жива... Зачем же хлеб так дорог, правый боже, А кровь людей повсюду дешева? Работай, нищая, не ведая истомы, Работай без конца! Твой труд всегда с тобой, Твой труд вознагражден: кровать есть из соломы, Лохмотья грязные да черствый хлеб с водой, Прогнивший ветхий пол и потолок с дырою, Разбитый стул, подобие стола Да стены голые; казалось мне порою - С них даже тень моя свалиться бы могла... Сиди и шей и спину гни, С работы не своди взор тусклый, утомленный Сиди и шей и спину гни, Как спину гнет в тюрьме преступник заключенный. Сиди и шей - работа нелегка, - Работай - день, работай - ночь настанет, Пока разбитый мозг бесчувственным не станет, Как и моя усталая рука. Работай в зимний день без солнечного света, Не покидай иглы, когда настанут дни, Дни благовонного, ликующего лета... Сиди и шей и спину гни, Когда на зелени появятся росинки, И гнезда ласточки свивают у окна, И блещут при лучах их радужные спинки, И в угол твой врывается весна. О, если б я могла вон там, над головою, Увидеть небеса без темных облаков, Увидеть пышный луг с зеленою травою, Могла упиться запахом цветов - И белой буквицы и розы белоснежной, - То этот краткий час я помнила б всегда, Узнала бы вполне я цену скорби прежней, Узнала б, как горька бессменная нужда. За час один, за отдых самый краткий Неблагодарною остаться я могла ль? Ведь мне, истерзанной холодной лихорадкой, Понятна лишь одна безмолвная печаль. Рыданье, говорят, нам сердце облегчает, Но будьте сухи вы, усталые глаза, Не проливайте слез: работе помешает Мной каждая пролитая слеза..." В лохмотьях нищенских, измучена работой, С глазами красными, опухшими без сна, Склонясь сидит швея, и всё поет она, И песня та звучит болезненною нотой. Поет и шьет, поет и шьет, Поет и шьет она, спины не разгибая, Рукой усталою едва держа иглу, В грязи и холоде, в сыром своем углу Поет и шьет она, спины не разгибая. Перевод Д.Д. Минаева От песен, от скользкого пота В глазах растекается мгла; Работай, работай, работай, Пчелой, заполняющей соты, Покуда из пальцев, с налета, Не выпрыгнет рыбкой игла. Швея! Этой ниткой суровой Прошито твое бытие... У лампы твоей бестолковой Поет вдохновенье твое, И в щели проклятого крова Невидимый месяц течет. Швея! Отвечай мне, что может Сравниться с дорогой твоей?.. И хлеб ежедневно дороже, И голод постылый тревожит, Гниет одинокое ложе Под влагой осенних дождей. Над белой рубашкой склоняясь, Ты легкою водишь иглой, Стежков разлетается стая Под бледной, как месяц, рукой, Меж тем как, стекло потрясая, Норд-ост заливается злой. Опять воротник и манжеты, Манжеты и вновь воротник... От капли чадящего света Глаза твои влагой одеты... Опять воротник и манжеты, Манжеты и вновь воротник... О вы, не узнавшие страха Бездомных осенних ночей! На ваших плечах - не рубаха, А голод и пение швей, Дни, полные ветра и праха, Да темень осенних дождей. Швея! Ты не помнишь свободы, Склонясь над убогим столом, Не помнишь, как громкие воды За солнцем идут напролом, Как в пламени ясной погоды Касатка играет крылом. Стежки за стежками без счета, Где нитка тропой залегла, Работай, работай, работай, Поет, пролетая, игла, Чтоб капля последнего пота На бледные щеки легла. Швея! Ты не знаешь дороги, Не знаешь любви наяву, Как топчут веселые ноги Весеннюю эту траву... ...Над кровлею месяц убогий, За ставнями ветры ревут... Швея! За твоею спиною Лишь сумрак шумит дождевой, Ты медленно бледной рукою Сшиваешь себе для покоя, Холстину, что сложена вдвое, Рубашку для тьмы гробовой. Работай, работай, работай, Покуда погода светла, Покуда стежками без счета Играет, летая, игла, Работай, работай, работай, Покуда не умерла. Перевод Э.Г. Багрицкого
Оригинал или первоисточник на английском языке
The Song of the Shirt
With fingers weary and worn,
With eyelids heavy and red,
A woman sat, in unwomanly rags,
Plying her needle and thread—
Stitch! stitch! stitch!
In poverty, hunger, and dirt,
And still with a voice of dolorous pitch
She sang the “Song of the Shirt.”
“Work! work! work!
While the cock is crowing aloof!
And work—work—work,
Till the stars shine through the roof!
It's Oh! to be a slave
Along with the barbarous Turk,
Where woman has never a soul to save,
If this is Christian work!
“Work—work—work
Till the brain begins to swim;
Work—work—work
Till the eyes are heavy and dim!
Seam, and gusset, and band,
Band, and gusset, and seam,
Till over the buttons I fall asleep,
And sew them on in a dream!
“Oh, Men, with Sisters dear!
Oh, Men, with Mothers and Wives!
It is not linen you're wearing out,
But human creatures' lives!
Stitch—stitch—stitch,
In poverty, hunger, and dirt,
Sewing at once with a double thread,
A Shroud as well as a Shirt.
But why do I talk of Death?
That Phantom of grisly bone,
I hardly fear its terrible shape,
It seems so like my own—
It seems so like my own,
Because of the fasts I keep;
Oh, God! that bread should be so dear,
And flesh and blood so cheap!
“Work—work—work!
My Labour never flags;
And what are its wages? A bed of straw,
A crust of bread—and rags.
That shatter'd roof—and this naked floor—
A table—a broken chair—
And a wall so blank, my shadow I thank
For sometimes falling there!
“Work—work—work!
From weary chime to chime,
Work—work—work!
As prisoners work for crime!
Band, and gusset, and seam,
Seam, and gusset, and band,
Till the heart is sick, and the brain benumb'd,
As well as the weary hand.
“Work—work—work,
In the dull December light,
And work—work—work,
When the weather is warm and bright—
While underneath the eaves
The brooding swallows cling
As if to show me their sunny backs
And twit me with the spring.
Oh! but to breathe the breath
Of the cowslip and primrose sweet—
With the sky above my head,
And the grass beneath my feet
For only one short hour
To feel as I used to feel,
Before I knew the woes of want
And the walk that costs a meal!
Oh! but for one short hour!
A respite however brief!
No blessed leisure for Love or Hope,
But only time for Grief!
A little weeping would ease my heart,
But in their briny bed
My tears must stop, for every drop
Hinders needle and thread!”
With fingers weary and worn,
With eyelids heavy and red,
A woman sat in unwomanly rags,
Plying her needle and thread—
Stitch! stitch! stitch!
In poverty, hunger, and dirt,
And still with a voice of dolorous pitch,—
Would that its tone could reach the Rich!—
She sang this “Song of the Shirt!”
8994
