Листья травы. 7. Песня большой дороги
1
Пешком, с легким сердцем, выхожу на большую дорогу,
Я здоров и свободен, весь мир предо мною,
Эта длинная бурая тропа ведет меня, куда я хочу.
Отныне я не требую счастья, я сам свое счастье,
Отныне я больше не хнычу, ничего не оставляю на завтра
и ни в чем не знаю нужды,
Болезни, попреки, придирки и книги оставлены дома,
Сильный и радостный, я шагаю по большой дороге вперед.
Земля, - разве этого мало?
Мне не нужно, чтобы звезды спустились хоть чуточку ниже,
Я знаю, им и там хорошо, где сейчас,
Я знаю, их довольно для тех, кто и сам из звездных миров...
2
Ты, дорога, иду по тебе и гляжу, но мне думается,
я вижу не все,
Мне думается, в тебе много такого, чего не увидишь глазами.
Здесь глубокий урок: все принять, никого не отвергнуть, никому
не отдать предпочтенья,
Курчавый негр, невежда, преступник, больной - всякому
открыта она;
Роды, кто-то бежит за врачом, нищий ковыляет, шатается
пьяный, рабочие шагают гурьбой и смеются.
Подросток, удравший из дому, экипаж богача, расфуфыренный
франт, жених, увозящий невесту тайком от родни,
Торгаш, что спешит спозаранку на рынок, погребальные дроги,
мебель, что перевозится в город, а другая - из города,
Они проходят, и я прохожу, и все проходит, и никто никому
не помеха,
Я никого не отвергну, все будут дороги мне.
3
Ты, воздух, без тебя мне ни говорить, ни дышать!
Вы, предметы, творцы моих мыслей, дающие им отчетливый
облик!
Ты, свет, что окутал меня и все вещи нежным и ровным дождем!
Вы, торные кривые тропинки, бегущие рядом с дорогой!
Я верю, в вас таится незримая жизнь, ибо вы так дороги мне.
Вы, тротуары, мощенные плитами! вы, крепкие каменные
обочины улиц!
Вы, пароходики! вы, доски и столбы пристаней! вы, суда
в строительных лесах! вы, корабли на рейде!
Вы, вереницы домов! вы, фасады, пронзенные окнами! вы,
крыши!
Вы, крылечки и парадные подъезды! вы, железные решетки перед
домами!
Вы, окна, чья прозрачная скорлупа может так много открыть
нашим взорам!
Вы, двери и ступеньки, ведущие к ним! вы, своды и арки домов!
Ты, серый булыжник нескончаемых мостовых! вы, перекрестки,
исшарканные ногами прохожих!
Много прикосновений вы впитали в себя и втайне передаете их
мне,
Вы населены и живыми и мертвыми, их образы встают предо
мной, как друзья.
4
Земля простирается по правую руку и по левую руку,
Яркая картина встает предо мною, в ней каждая подробность -
совершенство,
Музыка начинает звучать, когда нужно, а когда не нужно,
умолкает,
Ликующий голос дороги, радостное, свежее чувство дороги.
Говоришь ли ты мне, о дорога: «Не уходи от меня»?
Говоришь ли ты мне: «Не дерзай уходить - если уйдешь, ты
пропал»?
Говоришь ли ты мне: «Не расставайся со мною, ведь я так
гладко утоптана и по мне так удобно шагать»?
«О большая дорога! - говорю я в ответ. - Я не прочь расстаться
с тобою, но я тебя очень люблю,
Ты выражаешь меня лучше, чем я сам выражаю себя,
Ты больше для меня, чем та песня, которая создана мной».
Я думаю, геройские подвиги все рождались на вольном ветру
и все вольные песни - на воздухе,
Я думаю, я мог бы сейчас встать и творить чудеса,
Я думаю: что я ни встречу сейчас на дороге, то сразу полюбится
мне,
И кто увидит меня, тот полюбит меня,
И кого я ни увижу сейчас, тот должен быть счастлив.
5
Отныне я провозглашаю себя свободным от мнимых преград и уз,
Иду, куда вздумаю, - сам себе полный хозяин, наделенный
неограниченной властью,
Прислушиваясь к тому, что мне скажут другие, внимательно
вникая в их речи,
Размышляя, изучая, обдумывая снова и снова,
Мягко и учтиво, но с непреклонной решимостью освобождаю
себя от тех пут, которые могли бы меня удержать.
Большими глотками и я глотаю пространство,
Запад и восток - мои, север и юг - мои.
Я больше, чем я думал, я лучше, чем я думал,
Я и не знал, до чего я хорош.
Всюду видится мне красота.
Вновь я могу повторить и мужчинам и женщинам: вы сделали
мне столько добра, и я хочу отплатить вам добром,
Все, что я добуду в пути, я добуду для себя и для вас,
Я развею себя между всеми, кого повстречаю в пути,
Я брошу им новую радость и новую грубую мощь,
И кто отвергнет меня - не опечалит меня,
А кто примет меня - будет блажен и дарует блаженство и мне.
6
Если бы тысяча великолепных мужчин предстали сейчас передо
мною, это не удивило бы меня.
Если бы тысяча красивейших женщин явились сейчас
передо мною, это не изумило бы меня.
Теперь я постиг, как создать самых лучших людей:
Пусть вырастают на вольном ветру, спят под открытым небом,
впитывают и солнце и дождь, как земля.
Здесь раздолье для геройского подвига
(Для подвига, что покоряет сердца всех на свете людей;
Столько в нем воли и силы, что он сводит насмарку законы
и глумится над всеми властями,
И все возражения смолкают перед ним).
Здесь испытание мудрости;
Не в школах окончательно испытывать мудрость:
Те, у кого она есть, не могут передать ее тем, у кого ее нет.
Вся мудрость - в душе, ее нельзя доказать, она сама обнаружит
себя,
И мудрость в каждом предмете, явлении, качестве, и больше
ничего ей не надо,
В ней свидетельство реальности и бессмертия мира, а также его
совершенства;
Есть нечто такое в этом потоке вещей и явлений, что манит ее
из души.
Здесь я проверю сейчас все религии и философии,
Может быть, они хороши в аудиториях, но никуда
не годятся под широкими тучами, среди природы,
у бегущих ручьев.
Здесь цену себе узнают - и себе и другому,
Здесь проверяется каждый, здесь каждый осознает, что в нем
есть.
Прошедшее, грядущее, величье, любовь - если существуют они
без тебя, значит, ты существуешь без них.
Питательно только зерно;
Где же тот, кто станет сдирать шелуху для тебя и меня?
Кто справится с лукавством жизни - для тебя, для меня, кто
снимет для нас оболочку вещей?
Здесь люди влекутся друг к другу не по заранее составленным
планам, а внезапно, по прихоти сердца,
Знаешь ли ты, что это значит - когда ты идешь по дороге
и вдруг в тебя влюбляются чужие,
Знаешь ли ты речь этих глаз, что обращены на тебя?
7
Здесь излияние души,
Она прорывается сквозь тенистые шлюзы, вечно пробуждая
вопросы:
Откуда эти томления? Откуда непонятные мысли?
Почему многие мужчины и женщины, приближаясь ко мне,
зажигают в крови моей солнце?
Почему, когда они покидают меня, флаги моей радости никнут?
Почему, когда я прохожу под иными деревьями, меня осеняют
широкие и певучие мысли?
(Я думаю, и лето и зиму они висят на ветвях и роняют плоды
всякий раз, когда я прохожу.)
Чем это я так внезапно обмениваюсь с иными прохожими?
И с каким-нибудь кучером омнибуса, когда я сижу с ним
на козлах?
И с каким-нибудь рыбаком, что выбирает сети, когда я прохожу
по побережью?
Откуда это доброе чувство, которое так щедро дарят мне
мужчины и женщины?
Откуда у меня такое же чувство к ним?
8
Излияние души - это счастье, вот оно, счастье!
Я думаю, здесь в воздухе разлито счастье и поджидает каждого
во все времена,
А теперь оно льется в нас, и мы полны им до краев.
Здесь-то и возникает в нас нечто влекущее,
Свежесть и душевная прелесть мужчины и женщины
(Утренняя трава, что лишь сегодня явилась на свет,
не так свежа и прелестна).
И старый и молодой истекают любовью к тому, кто исполнен
таким обаянием,
От него такие чары исходят, перед которыми и красота,
и душевные силы - ничто,
С ним жаждут сближения до боли, до томительной дрожи.
9
Allons! кто бы ты ни был, выходи, и пойдем вдвоем!
Со мной никогда не устанешь в пути.
Земля не утомит никогда,
Сначала неприветлива, молчалива, непонятна земля,
неприветлива и непонятна Природа,
Но иди, не унывая, вперед, дивные скрыты там вещи,
Клянусь, не сказать никакими словами, какая красота в этих
дивных вещах.
Allons! ни минуты не медля,
Пусть лавки набиты отличным товаром, пусть жилье так уютно,
мы не можем остаться,
Пусть гавань защищает от бурь, пусть воды спокойны, мы
не вправе бросить здесь якорь,
Пусть окружают нас горячим радушием, нам дозволено предаться
ему лишь на самый короткий срок.
10
Allons! соблазны будут еще соблазнительнее,
Мы помчимся на всех парусах по неведомым бурным морям,
Туда, где ветры бушуют вовсю, где сшибаются воды, где клипер
несется вперед, широко распустив паруса.
Allons! с нами сила, свобода, земля и стихии,
С нами здоровье, задор, любопытство, гордость, восторг;
Allons! освободимся от всяких доктрин!
От ваших доктрин, о бездушные попы с глазами летучих мышей.
Зловонный труп преграждает дорогу - сейчас же закопаем его!
Allons! но предупреждаю тебя:
Тому, кто пойдет со мною, нужны самые лучшие
мышцы и самая лучшая кровь,
Тот не смеет явиться на искус ко мне, кто не принесет с собою
здоровья и мужества,
Не приходите ко мне, кто уже растратил свое лучшее, -
Только те пусть приходят ко мне, чьи тела сильны и бесстрашны;
Сифилитиков, пьяниц, безнадежно больных мне не надо.
(Я и подобные мне убеждаем не метафорами, не стихами,
не доводами,
Мы убеждаем тем, что существуем.)
11
Слушай! я не хочу тебе лгать,
Я не обещаю тебе старых приятных наград, я обещаю тебе
новые, грубые, -
Вот каковы будут дни, что ожидают тебя:
Ты не будешь собирать и громоздить то, что называют
богатством,
Все, что наживешь или создашь, ты будешь разбрасывать
щедрой рукой,
Войдя в город, не задержишься в нем дольше, чем нужно,
и, верный повелительному зову, уйдешь оттуда прочь,
Те, кто останутся, будут глумиться над тобой и язвить тебя
злыми насмешками,
На призывы любви ты ответишь лишь страстным прощальным
поцелуем
И оттолкнешь те руки, что попытаются тебя удержать.
12
Allons! за великими Спутниками! о, идти с ними рядом!
Они тоже в дороге - стремительные, горделивые мужчины
и самые чудесные женщины,
В море они радуются и штилю и шторму,
Они проплыли по многим морям, исходили многие земли,
Побывали во многих далеких краях, посетили немало жилищ,
Они внушают доверие каждому, они пытливо изучают города,
они одинокие труженики,
Они встанут порой на дороге и вглядываются в деревья, в цветы
или в ракушки на взморье,
Они танцуют на свадьбах, целуют невест, лелеют и холят детей,
рожают детей,
Солдаты революционных восстаний, они стоят у раскрытых
могил, они опускают в них гробы,
Они идут по дороге, и с ними их спутники, их минувшие годы,
С ними бредет их детство,
Им весело шагать со своей собственной юностью, со своей
бородатой зрелостью,
С женственностью в полном цвету, непревзойденной, счастливой,
Со своей собственною величавою старостью;
Их старость спокойна, безбрежна, расширена гордою ширью
вселенной,
Их старость свободно струится к близкому и сладостному
освобождению - к смерти.
13
Allons! к тому, что безначально, бесконечно.
Много трудностей у нас впереди, дневные переходы, ночевки,
Все ради цели, к которой идем, ради нее наши ночи и дни,
Чтобы пуститься в другой, более знаменательный, торжественный
путь,
Чтобы не видеть ничего на этом пути, кроме цели, чтобы дойти
до нее и шагнуть еще дальше вперед,
Чтобы не считаться с расстоянием и временем, только бы дойти
до нее и шагнуть еще дальше вперед,
Чтобы не видеть иного пути, кроме того, что простерт перед
тобою и ожидает тебя,
Чтобы идти к той же цели, куда идут все творения, бог ли их
создал или нет,
Чтобы убедиться, что не существует сокровищ, которыми ты не
мог бы владеть без труда и без денег, обделенный
на жизненном пиру и все же участвуя в пире,
Чтобы взять самое лучшее, что только могут дать тебе ферма
фермера или дом богача,
И целомудренное счастье дружной супружеской пары, и плоды
и цветы садов,
Чтобы обогатить свою душу всеми щедротами города,
по которому тебе случится пройти,
Чтобы унести из него здания и улицы и нести их повсюду, куда
ни пойдешь,
Чтобы собрать воедино при встречах с людьми все их мысли
и всю их любовь,
Чтобы увести с собою тех, кто полюбится вам, а все прочее
оставить позади,
Чтобы понять, что весь мир есть дорога, очень много дорог
для блуждающих душ.
Все уступает дорогу душам, идущим вперед,
Все религии, устои, искусства, правительства - все, что было
на этой планете или на любой из планет, разбегается
по углам и укромным местам перед шествием душ по великим
дорогам вселенной.
Всякое другое движение вперед есть только прообраз и символ
этого шествия человеческих душ по великим дорогам
вселенной.
Вечно живые, вечно рвущиеся вперед, гордые, удрученные,
грустные, потерпевшие крах, безумные, пылкие, слабые,
недовольные жизнью,
Отчаянные, любящие, больные, признанные другими людьми
или отвергнутые другими людьми, -
Они идут! они идут! я знаю, они идут, но я не знаю куда,
Но я знаю, что идут они к лучшему - к чему-то великому.
Выходи же, кто бы ты ни был! выходи, мужчина или женщина!
Ты не должен прохлаждаться и нежиться в доме, хотя бы ты
построил его сам.
Прочь из темноты закоулка! из укромных углов!
Никаких возражений! они не помогут тебе: я знаю все и выведу;
тебя на чистую воду.
Я вижу тебя насквозь, ты не лучше других,
Ты не заслонишься от меня ни смехом, ни танцами, ни обедом,
ни ужином, ни другими людьми,
Я вижу сквозь одежду и все украшения, сквозь эти мытые
холеные лица,
Вижу молчаливое, скрытое отвращение и ужас.
Вашего признания не услышать ни жене, ни другу, ни мужу -
Об этом страшном вашем двойнике, который прячется, угрюмый
и мрачный,
Бессловесный и безликий на улицах, кроткий и учтивый
в гостиных,
В вагонах, на пароходах, в публичных местах,
В гостях у мужчин и женщин, за столом, в спальне, повсюду,
Шикарно одетый, смеющийся, бравый, а в сердце у него смерть,
а в черепе ад;
В костюме из тонкой материи, в перчатках, в лентах,
с поддельными розами,
Верный обычаям, он ни слова не говорит о себе,
Говорит обо всем, но никогда - о себе.
14
Allons! сквозь восстанья и войны!
То, к чему мы идем, не может быть отменено ничьим приказом.
Привела ли к победе былая борьба?
И кто победил? ты? твой народ? Природа?
Но пойми меня до конца: такова уж суть вещей, чтобы плодом
каждой победы всегда становилось такое, что вызовет новую
схватку.
Мой призыв есть призыв к боям, я готовлю пламенный бунт.
Тот, кто идет со мной, будь вооружен до зубов.
Тот, кто идет со мной, знай наперед: тебя ждут голод, нужда,
злые враги и предатели.
15
Allons! дорога перед нами!
Она безопасна - я прошел ее сам, мои ноги испытали ее - так
смотри же не медли,
Пусть бумага останется на столе неисписанная и на полке
нераскрытая книга!
Пусть останется школа пустой! не слушай призывов учителя!
Пусть в церкви проповедует поп! пусть ораторствует адвокат на
суде и судья выносит приговоры!
Камерадо, я даю тебе руку!
Я даю тебе мою любовь, она драгоценнее золота,
Я даю тебе себя самого раньше всяких наставлений и заповедей;
Ну, а ты отдаешь ли мне себя? Пойдешь ли вместе со мною
в дорогу?
Будем ли мы с тобой неразлучные до последнего дня нашей
жизни?
Перевод К. Чуковского
Текст оригинала на английском языке
Leaves of Grass. 7. Song of the Open Road
1
Afoot and light-hearted I take to the open road,
Healthy, free, the world before me,
The long brown path before me leading wherever I choose.
Henceforth I ask not good-fortune, I myself am good-fortune,
Henceforth I whimper no more, postpone no more, need nothing,
Done with indoor complaints, libraries, querulous criticisms,
Strong and content I travel the open road.
The earth, that is sufficient,
I do not want the constellations any nearer,
I know they are very well where they are,
I know they suffice for those who belong to them.
(Still here I carry my old delicious burdens,
I carry them, men and women, I carry them with me wherever I go,
I swear it is impossible for me to get rid of them,
I am fill'd with them, and I will fill them in return.)
2
You road I enter upon and look around, I believe you are not all
that is here,
I believe that much unseen is also here.
Here the profound lesson of reception, nor preference nor denial,
The black with his woolly head, the felon, the diseas'd, the
illiterate person, are not denied;
The birth, the hasting after the physician, the beggar's tramp, the
drunkard's stagger, the laughing party of mechanics,
The escaped youth, the rich person's carriage, the fop, the eloping couple,
The early market-man, the hearse, the moving of furniture into the
town, the return back from the town,
They pass, I also pass, any thing passes, none can be interdicted,
None but are accepted, none but shall be dear to me.
3
You air that serves me with breath to speak!
You objects that call from diffusion my meanings and give them shape!
You light that wraps me and all things in delicate equable showers!
You paths worn in the irregular hollows by the roadsides!
I believe you are latent with unseen existences, you are so dear to me.
You flagg'd walks of the cities! you strong curbs at the edges!
You ferries! you planks and posts of wharves! you timber-lined
side! you distant ships!
You rows of houses! you window-pierc'd facades! you roofs!
You porches and entrances! you copings and iron guards!
You windows whose transparent shells might expose so much!
You doors and ascending steps! you arches!
You gray stones of interminable pavements! you trodden crossings!
From all that has touch'd you I believe you have imparted to
yourselves, and now would impart the same secretly to me,
From the living and the dead you have peopled your impassive surfaces,
and the spirits thereof would be evident and amicable with me.
4
The earth expanding right hand and left hand,
The picture alive, every part in its best light,
The music falling in where it is wanted, and stopping where it is
not wanted,
The cheerful voice of the public road, the gay fresh sentiment of the road.
O highway I travel, do you say to me Do not leave me?
Do you say Venture not—if you leave me you are lost?
Do you say I am already prepared, I am well-beaten and undenied,
adhere to me?
O public road, I say back I am not afraid to leave you, yet I love you,
You express me better than I can express myself,
You shall be more to me than my poem.
I think heroic deeds were all conceiv'd in the open air, and all
free poems also,
I think I could stop here myself and do miracles,
I think whatever I shall meet on the road I shall like, and whoever
beholds me shall like me,
I think whoever I see must be happy.
5
From this hour I ordain myself loos'd of limits and imaginary lines,
Going where I list, my own master total and absolute,
Listening to others, considering well what they say,
Pausing, searching, receiving, contemplating,
Gently, but with undeniable will, divesting myself of the holds that
would hold me.
I inhale great draughts of space,
The east and the west are mine, and the north and the south are mine.
I am larger, better than I thought,
I did not know I held so much goodness.
All seems beautiful to me,
I can repeat over to men and women You have done such good to me
I would do the same to you,
I will recruit for myself and you as I go,
I will scatter myself among men and women as I go,
I will toss a new gladness and roughness among them,
Whoever denies me it shall not trouble me,
Whoever accepts me he or she shall be blessed and shall bless me.
6
Now if a thousand perfect men were to appear it would not amaze me,
Now if a thousand beautiful forms of women appear'd it would not
astonish me.
Now I see the secret of the making of the best persons,
It is to grow in the open air and to eat and sleep with the earth.
Here a great personal deed has room,
(Such a deed seizes upon the hearts of the whole race of men,
Its effusion of strength and will overwhelms law and mocks all
authority and all argument against it.)
Here is the test of wisdom,
Wisdom is not finally tested in schools,
Wisdom cannot be pass'd from one having it to another not having it,
Wisdom is of the soul, is not susceptible of proof, is its own proof,
Applies to all stages and objects and qualities and is content,
Is the certainty of the reality and immortality of things, and the
excellence of things;
Something there is in the float of the sight of things that provokes
it out of the soul.
Now I re-examine philosophies and religions,
They may prove well in lecture-rooms, yet not prove at all under the
spacious clouds and along the landscape and flowing currents.
Here is realization,
Here is a man tallied—he realizes here what he has in him,
The past, the future, majesty, love—if they are vacant of you, you
are vacant of them.
Only the kernel of every object nourishes;
Where is he who tears off the husks for you and me?
Where is he that undoes stratagems and envelopes for you and me?
Here is adhesiveness, it is not previously fashion'd, it is apropos;
Do you know what it is as you pass to be loved by strangers?
Do you know the talk of those turning eye-balls?
7
Here is the efflux of the soul,
The efflux of the soul comes from within through embower'd gates,
ever provoking questions,
These yearnings why are they? these thoughts in the darkness why are they?
Why are there men and women that while they are nigh me the sunlight
expands my blood?
Why when they leave me do my pennants of joy sink flat and lank?
Why are there trees I never walk under but large and melodious
thoughts descend upon me?
(I think they hang there winter and summer on those trees and always
drop fruit as I pass;)
What is it I interchange so suddenly with strangers?
What with some driver as I ride on the seat by his side?
What with some fisherman drawing his seine by the shore as I walk by
and pause?
What gives me to be free to a woman's and man's good-will? what
gives them to be free to mine?
8
The efflux of the soul is happiness, here is happiness,
I think it pervades the open air, waiting at all times,
Now it flows unto us, we are rightly charged.
Here rises the fluid and attaching character,
The fluid and attaching character is the freshness and sweetness of
man and woman,
(The herbs of the morning sprout no fresher and sweeter every day
out of the roots of themselves, than it sprouts fresh and sweet
continually out of itself.)
Toward the fluid and attaching character exudes the sweat of the
love of young and old,
From it falls distill'd the charm that mocks beauty and attainments,
Toward it heaves the shuddering longing ache of contact.
9
Allons! whoever you are come travel with me!
Traveling with me you find what never tires.
The earth never tires,
The earth is rude, silent, incomprehensible at first, Nature is rude
and incomprehensible at first,
Be not discouraged, keep on, there are divine things well envelop'd,
I swear to you there are divine things more beautiful than words can tell.
Allons! we must not stop here,
However sweet these laid-up stores, however convenient this dwelling
we cannot remain here,
However shelter'd this port and however calm these waters we must
not anchor here,
However welcome the hospitality that surrounds us we are permitted
to receive it but a little while.
10
Allons! the inducements shall be greater,
We will sail pathless and wild seas,
We will go where winds blow, waves dash, and the Yankee clipper
speeds by under full sail.
Allons! with power, liberty, the earth, the elements,
Health, defiance, gayety, self-esteem, curiosity;
Allons! from all formules!
From your formules, O bat-eyed and materialistic priests.
The stale cadaver blocks up the passage—the burial waits no longer.
Allons! yet take warning!
He traveling with me needs the best blood, thews, endurance,
None may come to the trial till he or she bring courage and health,
Come not here if you have already spent the best of yourself,
Only those may come who come in sweet and determin'd bodies,
No diseas'd person, no rum-drinker or venereal taint is permitted here.
(I and mine do not convince by arguments, similes, rhymes,
We convince by our presence.)
11
Listen! I will be honest with you,
I do not offer the old smooth prizes, but offer rough new prizes,
These are the days that must happen to you:
You shall not heap up what is call'd riches,
You shall scatter with lavish hand all that you earn or achieve,
You but arrive at the city to which you were destin'd, you hardly
settle yourself to satisfaction before you are call'd by an
irresistible call to depart,
You shall be treated to the ironical smiles and mockings of those
who remain behind you,
What beckonings of love you receive you shall only answer with
passionate kisses of parting,
You shall not allow the hold of those who spread their reach'd hands
toward you.
12
Allons! after the great Companions, and to belong to them!
They too are on the road—they are the swift and majestic men—they
are the greatest women,
Enjoyers of calms of seas and storms of seas,
Sailors of many a ship, walkers of many a mile of land,
Habitues of many distant countries, habitues of far-distant dwellings,
Trusters of men and women, observers of cities, solitary toilers,
Pausers and contemplators of tufts, blossoms, shells of the shore,
Dancers at wedding-dances, kissers of brides, tender helpers of
children, bearers of children,
Soldiers of revolts, standers by gaping graves, lowerers-down of coffins,
Journeyers over consecutive seasons, over the years, the curious
years each emerging from that which preceded it,
Journeyers as with companions, namely their own diverse phases,
Forth-steppers from the latent unrealized baby-days,
Journeyers gayly with their own youth, journeyers with their bearded
and well-grain'd manhood,
Journeyers with their womanhood, ample, unsurpass'd, content,
Journeyers with their own sublime old age of manhood or womanhood,
Old age, calm, expanded, broad with the haughty breadth of the universe,
Old age, flowing free with the delicious near-by freedom of death.
13
Allons! to that which is endless as it was beginningless,
To undergo much, tramps of days, rests of nights,
To merge all in the travel they tend to, and the days and nights
they tend to,
Again to merge them in the start of superior journeys,
To see nothing anywhere but what you may reach it and pass it,
To conceive no time, however distant, but what you may reach it and pass it,
To look up or down no road but it stretches and waits for you,
however long but it stretches and waits for you,
To see no being, not God's or any, but you also go thither,
To see no possession but you may possess it, enjoying all without
labor or purchase, abstracting the feast yet not abstracting one
particle of it,
To take the best of the farmer's farm and the rich man's elegant
villa, and the chaste blessings of the well-married couple, and
the fruits of orchards and flowers of gardens,
To take to your use out of the compact cities as you pass through,
To carry buildings and streets with you afterward wherever you go,
To gather the minds of men out of their brains as you encounter
them, to gather the love out of their hearts,
To take your lovers on the road with you, for all that you leave
them behind you,
To know the universe itself as a road, as many roads, as roads for
traveling souls.
All parts away for the progress of souls,
All religion, all solid things, arts, governments—all that was or is
apparent upon this globe or any globe, falls into niches and corners
before the procession of souls along the grand roads of the universe.
Of the progress of the souls of men and women along the grand roads of
the universe, all other progress is the needed emblem and sustenance.
Forever alive, forever forward,
Stately, solemn, sad, withdrawn, baffled, mad, turbulent, feeble,
dissatisfied,
Desperate, proud, fond, sick, accepted by men, rejected by men,
They go! they go! I know that they go, but I know not where they go,
But I know that they go toward the best—toward something great.
Whoever you are, come forth! or man or woman come forth!
You must not stay sleeping and dallying there in the house, though
you built it, or though it has been built for you.
Out of the dark confinement! out from behind the screen!
It is useless to protest, I know all and expose it.
Behold through you as bad as the rest,
Through the laughter, dancing, dining, supping, of people,
Inside of dresses and ornaments, inside of those wash'd and trimm'd faces,
Behold a secret silent loathing and despair.
No husband, no wife, no friend, trusted to hear the confession,
Another self, a duplicate of every one, skulking and hiding it goes,
Formless and wordless through the streets of the cities, polite and
bland in the parlors,
In the cars of railroads, in steamboats, in the public assembly,
Home to the houses of men and women, at the table, in the bedroom,
everywhere,
Smartly attired, countenance smiling, form upright, death under the
breast-bones, hell under the skull-bones,
Under the broadcloth and gloves, under the ribbons and artificial flowers,
Keeping fair with the customs, speaking not a syllable of itself,
Speaking of any thing else but never of itself.
14
Allons! through struggles and wars!
The goal that was named cannot be countermanded.
Have the past struggles succeeded?
What has succeeded? yourself? your nation? Nature?
Now understand me well—it is provided in the essence of things that
from any fruition of success, no matter what, shall come forth
something to make a greater struggle necessary.
My call is the call of battle, I nourish active rebellion,
He going with me must go well arm'd,
He going with me goes often with spare diet, poverty, angry enemies,
desertions.
15
Allons! the road is before us!
It is safe—I have tried it—my own feet have tried it well—be not
detain'd!
Let the paper remain on the desk unwritten, and the book on the
shelf unopen'd!
Let the tools remain in the workshop! let the money remain unearn'd!
Let the school stand! mind not the cry of the teacher!
Let the preacher preach in his pulpit! let the lawyer plead in the
court, and the judge expound the law.
Camerado, I give you my hand!
I give you my love more precious than money,
I give you myself before preaching or law;
Will you give me yourself? will you come travel with me?
Shall we stick by each other as long as we live?
Другие стихотворения поэта:
- Leaves of Grass. 35. Good-Bye My Fancy. 10. To the Pending Year
- Leaves of Grass. 35. Good-Bye My Fancy. 11. Shakspere-Bacon’s Cipher
- Leaves of Grass. 35. Good-Bye My Fancy. 13. Bravo, Paris Exposition!
- Leaves of Grass. 35. Good-Bye My Fancy. 24. The Commonplace
- Leaves of Grass. 34. Sands at Seventy. 14. Memories
1705
