Английская поэзия. Филип Морен Френо. Монолог Георга Третьего. Philip Morin Freneau. George The Third’s Soliloquy

Филип Морен Френо (Philip Morin Freneau)

Монолог Георга Третьего

Орда химер, едва сгустится мрак, 
Терзает взор. Кто объяснит мне знак? 
Хоть сходства нет с врагами у теней - 
Любых врагов видения страшней. 

Как проклят тот (и дважды проклят я), 
Кто цепь не рвёт страданий бытия; 
Ему отрады в этом мире нет, 
Роз безразличен аромат и цвет. 
Да, вижу знак: опять бесчестье ждёт; 
Я проклят сам и проклят весь мой род!.. 
Так перед тем, как Цезарь был убит, 
Сама Природа плакала навзрыд; 
Рыданий звук был слышен на земле, 
Являлась тень ужасная во мгле; 
Затем, чтоб весть про гибель принести, 
Злой гений Брута встретил на пути; 
Я - следом!... Но расстаться тяжело 
С тем, что моим остаться бы могло. 
Трон не отдам! - хоть опозорен он: 
Нет! Защитят мои солдаты трон, 
Убьют врагов - без милосердья, всех; 
Иль небеса даруют мне успех. 

Ты, вор, который в Ньюгейт заключён, 
Разбойник, что клеймён и осуждён, - 
Спешите, слыша барабанов бой: 
Король Георг зовёт вас за собой; 
Свободу дам, не пожалею мзды; 
Ко мне, друзья, - из тюрем, из беды; 
Я вас хочу отправить в Новый Свет, 
Там грабьте, жгите - в том проступка нет; 
Кого хотите можете убить; 
Пусть видит мир воров английских прыть. 

Я клялся в день вступления на трон, 
Что миролюбье будет мой закон. 
По сей причине с Францией трактат 
Я заключил (позорный, говорят). 
Но до чего судьба моя горька! - 
Заставил рок меня послать войска; 
Я под командой Гейджа двинул в бой 
Отряд головорезов на разбой: 
Пусть усмирят любители татьбы 
Всех тех, кого избрали мы в рабы. 
Но, видно, в слабых власть была руках: 
Был сей отряд разгромлен в пух и прах; 
Кто уцелел - стремится к одному: 
Глад пережить и вновь попасть в тюрьму. 

Французы помощь шлют врагам (беда!), 
Ещё вредят испанцы, как всегда, 
Нет больше войск, герои прочь бегут, 
Доходов нет, и недоволен люд, 
Разбили флот мой, захватили груз 
Пират-голландец и злодей-француз. 
Я проклят, опозорен Альбион; 
Итак, к чему я ныне принуждён? 
Нет ни надежд, ни войска, ни казны; 
Бургойн разбит... Так что ж - конец войны? 
Признать бессилье - или по-мужски 
Идти в атаку, заострив клыки? 
Но где взять силы? В армии - разлад, 
Калек - без счёту, мёртвых - мириад! 
Будь ад со мной и лучшие войска - 
Мы б и тогда разбить наверняка 
Испанцев и французов не смогли 
И бунтарей на том краю земли. 
Да, отделенье - для меня беда, 
Но разделиться надо - навсегда! 
Я шлю проклятья всем бунтовщикам, 
Конгрессу их, и штатам, и войскам; 
Их Ассамблея - средоточье зла, 
Им предана, меня же - предала; 
Вот кто низверг моё правленье в ад, 
Сманив рабов и победив солдат! 
Будь проклят день, что подарил мне свет! 
Будь проклят час, что стал началом бед! 
Моим умом владеет демон тьмы, 
Той тьмы, что губит всякие умы. 
Мой жребий всех способен ужаснуть... 
Направить ли в Шотландию мой путь? 
Там, в самом дальнем уголке страны, 
Под неумолчный, дикий рёв волны, 
Меня укроет горный мой народ, 
Лишь он один хвалу мне воспоёт. 
Другие мне враждебны на земле; 
Печать печали на моём челе: 
В изгнанье - как Иаков? Или ждёт, 
Меня, подобно Карлу, эшафот? 

Перевод Сергея Шоргина

Текст оригинала на английском языке

George The Third’s Soliloquy

WHAT mean these dreams, and hideous forms that rise 
Night after night, tormenting to my eyes - 
No real foes these horrid shapes can be, 
But thrice as much they vex and torture me. 

How curs'd is he, -how doubly curs'd am I - 
Who lives in pain, and yet who dares not die; 
To him no joy this world of Nature brings, 
In vain the wild rose blooms, the daisy springs. 
Is this a prelude to some new disgrace, 
Some baleful omen to my name and race! - 
It may be so -ere mighty Cesar died, 
Presaging Nature felt his doom, and sigh'd; 
A bellowing voice through midnight groves was heard, 
And threatening ghosts at dusk of eve appear'd - 
Ere Brutus fell, to adverse fates a prey, 
His evil genius met him on the way, 
And so may mine! -but who would yield so soon 
A prize, some luckier hour may make my own? - 
Shame seize my crown, ere such a deed be mine - 
No -to the last my squadrons shall combine, 
And slay my foes, while foes remain to slay, 
Or heaven shall grant me one successful day. 
 
Is there a robber close in Newgate hemm'd, 
Is there a cut-throat, fetter'd and condemn'd? 
Haste, loyal slaves, to George's standard come, 
Attend his lectures when you hear the drum; 
Your chains I break -for better days prepare, 
Come out, my friends, from prison and from care, 
Far to the west I plan your desperate sway, 
There 'tis no sin to ravage, burn, and slay; 
There, without fear, your bloody aims pursue, 
And show mankind what English thieves can do. 

That day, when first I mounted to the throne, 
I swore to let all foreign foes alone. 
Through love of peace to terms did I advance, 
And made, they say, a shameful league with France. 
But different scenes rise horrid to my view, 
I charg'd my hosts to plunder and subdue - 
At first, indeed, I thought short wars to wage, 
And sent some jail-birds to be led by Gage, 
For 'twas but right, that those we mark'd for slaves 
Should be reduc'd by cowards, fools, and knaves: 
Awhile, directed by his feeble hand, 
Those troops were kick'd and pelted through the land, 
Or starv'd in Boston, curs'd the unlucky hour 
They left their dungeons for that fatal shore. 

France aids them now, a desperate game I play, 
And hostile Spain will do the same, they say; 
My armies vanquish'd, and my heroes fled, 
My people murmuring, and my commerce dead, 
My shatter'd navy pelted, bruis'd, and clubb'd, 
By Dutchmen bullied, and by Frenchmen drubb'd, 
My name abhorr'd, my nation in disgrace, 
How should I act in such a mournful case! 
My hopes and joys are vanish'd with my coin, 
My ruin'd army, and my lost Burgoyne! 
What shall I do -confess my labours vain, 
Or whet my tusks, and to the charge again! 
But where's my force -my choicest troops are fled, 
Some thousands crippled, and a myriad dead - 
If I were own'd the boldest of mankind, 
And hell with all her flames inspir'd my mind, 
Could I at once with Spain and France contend, 
And fight the rebels, on the world's green end?-- 
The pangs of parting I can ne'er endure, 
Yet part we must, and part to meet no more! 
Oh, blast this Congress, blast each upstart STATE, 
On whose commands ten thousand captains wait; 
From various climes that dire Assembly came, 
True to their trust, as hostile to my fame; 
'Tis these, ah these, have ruin'd half my sway, 
Disgrac'd my arms, and led my slaves astray - 
Curs'd be the day, when first I saw the sun, 
Curs'd be the hour, when I these wars begun: 
The fiends of darkness then poffess'd my mind, 
And powers unfriendly to the human kind. 
To wasting grief, and sullen rage a prey, 
To Scotland's utmost verge I'll take my way, 
There with eternal storms due concert keep, 
And while the billows rage, as fiercely weep - 
Page  68Ye highland lads, my rugged fate bemoan, 
Assist me with one sympathizing groan; 
For late I find the nations are my foes, 
I must submit, and that with bloody nose, 
Or, like our James, fly basely from the state, 
Or share, what still is worse - old Charles's fate.

Другие стихотворения поэта: