Эдвин Арлингтон Робинсон (Edwin Arlington Robinson)
Джон Горэм
– Что ты вдруг решил сюда прийти, Джон Горэм, И зачем прикинулся, что скорбен и уныл? Рассмеши иль отпусти меня, а то при лунном свете Я тебе напомню слово, о котором ты забыл. – Я пришел тебе сказать, о чем луна, быть может, Шепчет и кричит тебе ночами целый год, Я пришел тебе сказать, какая ты, Джейн Уэйленд, И пускай тебя хоть это малость в чувство приведет. – Ну-ка, объясняйся до конца, Джон Горэм, А не то скользну я и исчезну стороной, И по пальцам не сочтешь ты всех моих путей-дорожек, И следов моих не сыщешь там, где толпы шли за мной. – Жаль, что ты не видывала толп, Джейн Уэйленд, Верно, ты могла бы покорять их при луне. Только я исчезну первым, это я хочу исчезнуть, И когда меня не будет, ты не вспомнишь обо мне. – Так-то ты сказал, какая я, Джон Горэм? Видно, мне самой тебя придется развлекать. Погляди-ка вон луна тебе какие строит рожи, Притворись хоть на минутку, что не хочешь убегать. – Ты – то самое, что в мае меж цветов порхает И цветком взлетает на мгновенье в небосвод, Ты – то самое, что ночью ловит мышь, Джейн Уэйленд, Поиграет с ней, а после для забавы загрызет. – Не был ты мне мышью никогда, Джон Горэм, Как тебе не стыдно даже думать о таком? Складно сказку сочинил ты, но не более чем сказку – Не была тебе я кошкой, не была и мотыльком. – Нынче ночью ровно год, как я гляжу и вижу – То крадется кошка, то мелькает мотылек. Целый год я вижу их, а не тебя, Джейн Уэйленд, Ты их спрячь или убей, чтоб я тебя увидеть мог. – Посмотри получше на меня, Джон Горэм, Не дури, подвоха не ищи в моих словах! Я ведь женщина всего лишь, протори ко мне тропинку И не требуй объяснений и раскаяний в грехах. – Поздно, слишком поздно ты зовешь, Джейн Уэйленд, И луна напрасно изливает благодать На ненужные осколки позабытого былого, О котором нам с тобою больше нечего сказать. Перевод Андрея Сергеева
Текст оригинала на английском языке
John Gorham
“Tell me what you’re doing over here, John Gorham, Sighing hard and seeming to be sorry when you’re not; Make me laugh or let me go now, for long faces in the moonlight Are a sign for me to say again a word that you forgot.”— “I’m over here to tell you what the moon already May have said or maybe shouted ever since a year ago; I’m over here to tell you what you are, Jane Wayland, And to make you rather sorry, I should say, for being so.”— “Tell me what you’re saying to me now, John Gorham, Or you’ll never see as much of me as ribbons any more; I’ll vanish in as many ways as I have toes and fingers, And you’ll not follow far for one where flocks have been before.”— “I’m sorry now you never saw the flocks, Jane Wayland, But you’re the one to make of them as many as you need. And then about the vanishing. It’s I who mean to vanish; And when I’m here no longer you’ll be done with me indeed.”— “That’s a way to tell me what I am, John Gorham! How am I to know myself until I make you smile? Try to look as if the moon were making faces at you, And a little more as if you meant to stay a little while.”— “You are what it is that over rose-blown gardens Make a pretty flutter for a season in the sun; You are what it is that with a mouse, Jane Wayland, Catches him and lets him go and eats him up for fun.”— “Sure I never took you for a mouse, John Gorham; All you say is easy, but so far from being true That I wish you wouldn’t ever be again the one to think so; For it isn’t eats and butterflies that I would be to you.”— “All your little animals are in one picture— One I’ve had before me since a year ago to-night; And the picture where they live will be of you, Jane Wayland, Till you find a way to kill them or to keep them out of sight.”— “Won’t you ever see me as I am, John Gorham, Leaving out the foolishness and all I never meant? Somewhere in me there’s a woman, if you know the way to find her. Will you like me any better if I prove it and repent?”— “I doubt if I shall ever have the time, Jane Wayland; And I dare say all this moonlight lying round us might as well Fall for nothing on the shards of broken urns that are forgotten, As on two that have no longer much of anything to tell.”
Другие стихотворения поэта:
1309
