Эдгар Аллан По (Edgar Allan Poe)
Город на море
Здесь Смерть себе воздвигла трон, Здесь город, призрачный, как сон. Стоит в уединеньи странном, Вдали, на Западе туманном, Где добрый, злой, и лучший, и злодей Прияли сон — забвение страстей. Здесь храмы и дворцы и башни, Изъеденные силой дней, В своей недвижности всегдашней, В нагроможденности теней, Ничем на наши не похожи. Кругом, где ветер не дохнёт, В своем невозмутимом ложе, Застыла гладь угрюмых вод. Над этим городом печальным, В ночь безысходную его, Не вспыхнет луч на Небе дальном. Лишь с моря, тускло и мертво, Вдоль башен бледный свет струится, Меж капищ, меж дворцов змеится. Вдоль стен, пронзивших небосклон. Бегущих в высь, как Вавилон, Среди изваянных беседок, Среди растений из камней, Среди видений бывших дней, Совсем забытых напоследок, Средь полных смутной мглой беседок, Где сетью мраморной горят Фиалки, плющ и виноград. Но отражая небосвод, Застыла гладь угрюмых вод. И тени башен пали вниз, И тени с башнями слились, Как будто вдруг, и те, и те, Они повисли в пустоте. Меж тем как с башни — мрачный вид! Смерть исполинская глядит. Зияет сумрак смутных снов Разверстых капищ и гробов, С горящей, в уровень, водой; Но блеск убранства золотой На опочивших мертвецах, И бриллианты, что звездой Горят у идолов в глазах, Не могут выманить волны Из этой водной тишины. Хотя бы только зыбь прошла По гладкой плоскости стекла, Хотя бы ветер чуть дохнул И дрожью влагу шевельнул. Но нет намёка, что вдали, Там, где-то, дышут корабли, Намёка нет на зыбь морей, Не страшных ясностью своей. Но чу! Возникла дрожь в волне! Пронёсся ропот в вышине! Как будто башни, вдруг осев, Разъяли в море сонный зев, — Как будто их верхи, впотьмах, Пробел родили в Небесах. Краснее зыбь морских валов, Слабей дыхание Часов. И в час, когда, стеня в волне, Сойдёт тот город к глубине, Прияв его в свою тюрьму, Восстанет Ад, качая тьму, И весь поклонится ему. Перевод К.Д. Бальмонта Все переводы Константина Бальмонта Смотри! Смерть там воздвигла трон, Где странный город погружен, На дымном Западе, в свой сон. Где добрый и злой, герой и злодей Давно сошли в страну теней. Дворцы, палаты, башни там (Ряд, чуждых дрожи, мшистых башен) Так чужды нашим городам! Не тронет ветер с моря — пашен; И воды, в забытьи немом, Покоятся печальным сном. Луч солнца со святых высот Там ночи долгой не прервет; Но тусклый блеск угрюмых вод Струится молча в высь, на крыши Змеится по зубцам, и выше, По храмам, — башням, — по палатам, — По Вавилону-сродным скатам, — Тенистым, брошенным беседкам, — Изваянным цветам и веткам, Где дивных капищ ряд и ряд, Где, фризом сплетены, висят — Глазки, — фиалки, — виноград. Вода, в унынии немом, Покоится покорным сном; С тенями слиты, башни те Как будто виснут в пустоте; А с башни, что уходит в твердь, Как Исполин, в глубь смотрит Смерть. Глубь саркофагов, капищ вход Зияют над мерцаньем вод; Но все сокровища дворцов, Глаза алмазные богов, И пышный мертвецов убор — Волны не взманят: нем простор. И дрожь, увы! не шелохнет Стеклянную поверхность вод. Кто скажет: есть моря счастливей, Где вихри буйствуют в порыве, Что бури есть над глубиной Не столь чудовищно немой! Но что же! Воздух задрожал! Встает волна, — поднялся вал! Как будто, канув в глубину, Те башни двинули волну, Как будто крыши налету Создали в небе пустоту! Теперь на водах — отблеск алый, — Часы — бессильны и усталы, — Когда ж под грозный гул во тьму, Во глубь, во глубь, весь город канет, — С бесчестных тронов ад восстанет, С приветствием ему! Перевод В. Брюсова Все переводы Валерия Брюсова
Оригинал или первоисточник на английском языке
The City in the Sea
Lo! Death has reared himself a throne In a strange city lying alone Far down within the dim West, Where the good and the bad and the worst and the best Have gone to their eternal rest. There shrines and palaces and towers (Time-eaten towers that tremble not!) Resemble nothing that is ours. Around, by lifting winds forgot, Resignedly beneath the sky The melancholy waters lie. No rays from the holy heaven come down On the long night-time of that town; But light from out the lurid sea Streams up the turrets silently— Gleams up the pinnacles far and free— Up domes—up spires—up kingly halls— Up fanes—up Babylon-like walls— Up shadowy long-forgotten bowers Of sculptured ivy and stone flowers— Up many and many a marvellous shrine Whose wreathéd friezes intertwine The viol, the violet, and the vine. Resignedly beneath the sky The melancholy waters lie. So blend the turrets and shadows there That all seem pendulous in air, While from a proud tower in the town Death looks gigantically down. There open fanes and gaping graves Yawn level with the luminous waves; But not the riches there that lie In each idol's diamond eye— Not the gaily-jewelled dead Tempt the waters from their bed; For no ripples curl, alas! Along that wilderness of glass— No swellings tell that winds may be Upon some far-off happier sea— No heavings hint that winds have been On seas less hideously serene. But lo, a stir is in the air! The wave—there is a movement there! As if the towers had thrust aside, In slightly sinking, the dull tide— As if their tops had feebly given A void within the filmy Heaven. The waves have now a redder glow— The hours are breathing faint and low— And when, amid no earthly moans, Down, down that town shall settle hence, Hell, rising from a thousand thrones. Shall do it reverence.
1831
4389
