Эдгар Аллан По (Edgar Allan Poe)
Романс
Романс ты любишь петь, качаясь, Глаза закрыв, крылья смежив, В зеленых ветках старых ив, Что спят, над озером склоняясь. Мне был знаком тот мирный край, Где жил ты, пестрый попугай! Ты азбуке учил ребенка, Твой голос повторял я звонко, Блуждая в чаще без конца, Дитя с глазами мудреца. Но ныне вечный Кондор лет Все небо потрясает властно Шумящей бурей гроз и бед; Под твердью мрачной и ненастной Во мне беспечных звуков нет. А если сронит в день спокойный Он в сердце мне прозрачный пух, Я нежно петь не смею вслух, В моих руках нет лиры стройной: Я знаю, что душа должна Созвучной быть с тобой, струна! Перевод В. Брюсова Интродукция Романтика, пернатая певица, Что часто, полусонная, таится В убежищах густых зеленолистых В краю озёр зеркальных и тенистых, Явилась попугаем живописным, Наставником весёлым, бескорыстным, С которым, повторяя снова, снова, Я бытия усваивал основы И наблюдал с пытливостью великой Все чудеса её дубравы дикой. И надо мной, тогдашним мальчуганом, Тропическим свирепым ураганом Шумели годы… Молнии блистали И вспышками своей мгновенной стали Высвечивали черноту Вселенной, Которая со скоростью мгновенной, В них обретя серебряные крылья, В пространство уходила без усилья. Бездельничая вдавне упоённо, Я пил вино, читал Анакреона, И рано понял, что его мотивы Находятся порой на грани взрыва, Что мозг его, предавшись своеволью, Блаженство оборачивает болью, Наивное желанье – дикой страстью, Вино – пожаром, огненной напастью. По молодости я с дороги сбился И страстно в меланхолию влюбился, И от покоя ради тёмной смуты Я с шуткой отказался. С той минуты И смог любить любовью только тою, Где Смерть дышала вместе с Красотою, Где Время, Рок, позвавши Гименея, Торжественно шли между мной и нею. А годы вечным Кондором летали, Терзая Небеса в надмирной дали, И с громом бесконечность разверзалась… Но времени уже не оставалось, Чтоб созерцать, как небо сотрясалось. Но если краткий час порою, нежный, Своим крылом лечил мой дух мятежный, Я с лирой и стихом в ответ на это Переходил за грань самозапрета, Боясь, что, оказав сопротивленье, Я большее свершил бы преступленье. Теперь – в душе куда просторней. Право, В ней нет ни мрака, ни желанья славы, И чернота до серости поблекла, И стихнули огни былого пекла. Я жаждал страсти! Жаждая глубоко, Я пировал, – а нынче, лежебока, Я чувствую: душевное похмелье Дороже мне вчерашнего веселья. И дни, и ночи я мечтаю сладко, И вымечтаю век свой без остатка! Мечты таких, как я, уж вы поверьте, И прокляты, и не избегнут смерти. О, монотонность Времени! Заметки Строчу я, чтоб его нарушить. – Едки Они у тех, кто одинок и в клетке. ¬– И пусть я вял и в радости, и в горе, Но осень для меня придёт не вскоре, И почему с седобородым бесом Не встретиться бы мне? Пусть с интересом Мои мечты прочтёт в моей тетради И, хмыкнув, молвит: «Грешен? Бога ради!» © Перевод Евг. Фельдмана 20-25.12.2011 Все переводы Евгения Фельдмана
Оригинал или первоисточник на английском языке
Romance
Romance, who loves to nod and sing, With drowsy head and folded wing, Among the green leaves as they shake Far down within some shadowy lake, To me a painted paroquet Hath been- a most familiar bird- Taught me my alphabet to say- To lisp my very earliest word While in the wild wood I did lie, A child- with a most knowing eye. Of late, eternal Condor years So shake the very Heaven on high With tumult as they thunder by, I have no time for idle cares Through gazing on the unquiet sky. And when an hour with calmer wings Its down upon my spirit flings- That little time with lyre and rhyme To while away- forbidden things! My heart would feel to be a crime Unless it trembled with the strings.
1829-1831
2525
