Биография Александра Аронова
Аронов, Александр Яковлевич, 1943-2001
Аронов
[lwptoc]
Вступительное слово.
Вступительное слово, а потом биография. Аронов достаточно интересный московский-советский поэт, притом несомненно. в отличии от гениального Иосифа Бродского, поэт еврейский. Иосиф Бродский же чисто русский поэт. Как и совершенна другая, но всё же русская по духу, Юнна Мориц. Аронов же связан с еврейской темой и совершенно очевидно, в отличии ои Бродского, себя русским не ощущает.
Поэтому Аронов поэт московской советской еврейской “интеллигенции”. Будь он жив сейчас совершенно ясно на каких позициях он бы стоял. Для меня это очевидно.
В статьях об Аронове, написанных его соплеменниками, часто упоминается, что Александр Яковлевич коренной москвкич. Я в этом сомневаюсь, потому что не нашёл каких-либо свидетельств его коренного московского происхождения.
По неписанным американским меркам нужно три поколения или 75 до 100 лет, чтобы считаться своим. У нас в Европе, включая Россию, сроки эти не меньшие. В Петербурге коренным будет считаться кто-то лучше в третьем поколении, желательно кто-то, rara avis, c хотя бы одним прямым предком из Санкт-Петербурга (крайне редко) или хотя Санкт-петербургской губернии (не очень редко), а не из Ленинграда и даже не Петрограда. 1914 это точка отсчета.
Возможно предки Аронова и жили в Москве до 1831 или хотя бы перед реформами позднего Александра II, но предполагаю, что Аронов, как и почти вся еврейская московская интеллигенция, принадлежит к недавним выходцам из-за Черты оседлости, Северо-Западного края и из бывшего Царства Польского, а совсем не из Москвы.
Это не имеет большого значения (кроме повторяющего рефрена о “московских корнях”), в поэзии Аронова не наблюдаемых, хоть смотри с лупой. Во многом Аронов замечательный и хоть мне лично и чуждый, чужой поэт, но его соплеменники и “родственные души” считают его и его сочинения своими. Он в другой лиге нежели поэты признанные как по настоящему великий Иосиф Бродский или гениальные, но непризнанные как Анна Баркова, но весьма неплох.
Fledermaus
Биография. Отсвет имени на строчке
Из книги судеб. Александр Яковлевич Аронов (30 августа 1934, Москва – 19 октября 2001, Москва) – русский советский поэт, журналист.
Родился в еврейской семье. Коренной москвич. Учился в эвакуации в Казахстане, позже в Самарканде, Иркутске и Москве. В 1956 году закончил Московский городской педагогический институт им. В. П. Потёмкина, а затем аспирантуру Института художественного воспитания при Академии Педагогических Наук РСФСР. Работал учителем литературы в школах Подмосковья и Москвы, в начале 60-х занимался математической лингвистикой в Центральном экономико-математическом институте АН СССР. В 1966-м перешёл в «Московский комсомолец» и тридцать пять лет тут проработал, вёл постоянную колонку и печатался в различных рубриках газеты.
Издания
Кроме «Московского комсомольца», печатал свои стихи также журналах «Огонёк» (№ 32, 1988) и «Знамя» (№ 3, 1997). При жизни поэта вышли три сборника его стихов: «Островок безопасности» («Советский писатель», 1987), «Тексты» («Книжная палата», 1989), «Первая жизнь» (библиотека «Огонёк», 1989). После смерти поэта вышли «Туннель» («Голос-Пресс», 2003), «Избранное» («Московский Комсомолец», 2014), «Обычный текст» (Сетиздат, 2014).
Жена — Татьяна Аронова-Суханова, приёмный сын — Максим Суханов.
50-е и 60-е
Написанное им на рубеже 50-х и 60-х стихотворение «Остановиться, оглянуться…» стало классическим, а попавшую в рязановскую «Иронию судьбы» песенку «Если у вас нет собаки…» (в оригинале «Когда у вас нет собаки…») пела вся страна. Определённую известность получило также стихотворение «Гетто. 1943 год», посвящённое сложным взаимоотношениям русского, польского и еврейского народов по итогам Второй мировой войны.
…Когда юные, неискушённые поэты спрашивают совета, кого из классиков читать, чтобы, перенимая опыт, добиться максимальной самореализации, я отвечаю: Александра Аронова. И вижу удивлённые лица. Его не знают, не помнят. Не чтут. Может ли случиться так, что и вовсе забудут? Не хочется, невыносимо с этим согласиться и примириться. Но, по-видимому, это может произойти, когда те немногие, кто видел и слышал его, исчезнут.
…Не достаёт его голоса. Его живого. Его неожиданных парадоксальных суждений, его шуток и резкостей. Я общаюсь с Сашиными книгами. За строками текста вижу его курносое, бородатое, улыбающееся лицо… Счастье, что бумага хранит мысли, рифмы, мудрость, доброту…
Андрей Яхонтов, из эссе «В меня стреляйте дважды»,
опубликовано в газете «Московский комсомолец» №25647 от 21 мая 2011.
…Шолом-Алейхем заметил: «Талант, как деньги: или есть, или нет». Аронов поправил: «Талант, как деньги: то есть, то нет».
И он же, Аронов, говорил: «Поэтом нельзя быть. Поэтом можно бывать».
Андрей Чернов, из эссе «Прозёванная классика» (послесловие к книге «Обычный текст», 2014).
Остановиться, оглянуться
Призвал Аронов наш народ,
Что в вихре войн и революций
Всё время двигался вперёд.
Остановились. Оглянулись.
Перепугались. Отшатнулись.
И бодро двинулись назад
С орлом двуглавым на штандарте,
С другой границею на карте.
А всё Аронов виноват!
А ведь начальство понимало,
Когда поэтов зажимало,
Что стихотворная строка
Сильнее лозунгов ЦК.
Недоглядело. Не поймало.
Сочло, видать, за дурака.
Валентин Берестов, 1994
Остановившийся, оглянувшийся…
Из антологии «Десять веков русской поэзии»
Такие люди сейчас почти перестали водиться, исчезло цеховое братство – особенно в литературной среде – после распада единого Союза писателей на отдельные союзики и тусовки, ревниво клацающие друг на друга зубами. А вот белоснежные пушкинско-робсоновские зубы Саши Аронова, как у его великого тезки, сверкали, будто клавиши свадебного аккордеона от радости за чужие хорошие стихи – благо, их было тогда навалом. Куда она подевалась, чудесная традиция шестидесятников обчитывать друг друга стихами – опять же не только своими! – в любой час по телефону, в любой забегаловке, кафешке, шашлычной, столовке?
Что объединяло всех нас, шестидесятников, которые были такими разными?
Мы первыми победили в себе страх и не хотели, чтобы к нам въехало на танках что-нибудь похожее на сталинизм под каким бы то ни было именем. Нас подозревали в том, что мы подпали под влияние западной пропаганды, но всё было наоборот – мы подпали под негативное влияние пропаганды собственной, которую уже физически не могли переносить без отвращения и брезгливости, потому что она всё время нам лгала.
Советская власть сама производила антисоветчиков. Но были и те среди нас, кто, как я сам в своей «Преждевременной автобиографии», хотел «стереть все следы грязных рук на древке нашего красного знамени», и за такие невинные слова мне измочалили душу. Очевидно, мы спасали неспасаемое…
Даже Булат Окуджава после доклада Н. С. Хрущева о преступлениях Сталина с надеждой уберечь от их повторения вступил в партию, о чём впоследствии жалел.
Саша Аронов не был исключением. Он писал искреннейшие, но в чём-то инфантильные стихи. Когда их читаешь, плакать хочется, до чего мы были наивны:
Стихи о сути проблемы
«Вот рвёшься ты, единственная нить.
Мне без тебя не вынести, конечно.
Как эти две звезды соединить –
Пятиконечную с шестиконечной?
Две боли. Два призванья. Жизнь идёт,
И это всё становится неважным:
«Жиды и коммунисты, шаг вперёд!»
Я выхожу. В меня стреляйте дважды».
Надежды и действительность
Наши надежды реальность всасывала, как песок. Но мы пытались не расставаться скоропалительно с ними, безответно старались дать шанс нашим надеждам.
Именно Саша Аронов, вскочив с места, завопил: «Женя, у нас огромная радость – Булат запел! Да как!», когда я после долгой поездки в Сибирь заявился на знаменитое литературное объединение в Центральном Доме культуры железнодорожников, руководимое могиканином революционного энтузиазма Григорием Левиным.
Булата в тот день не было, но были и Фазиль Искандер, и Юра Левитанский, и Женя Винокуров. Многие уже утвердившиеся поэты любили захаживать в это литобъединение, которое, может быть, самим своим существованием впоследствии помогло Окуджаве написать песню про «надежды маленький оркестрик под управлением любви».
Именно из сашиных африканских выпяченных губ я в тот день услышал «Сентиментальный марш» – первую песню Булата, которую Аронов, искрясь от упоения, напел мне вместе с поэтессой Ниной Бялосинской, всегда трагически печальной, да и с подхрипывавшим этой песне почти сорванным декламациями и речами романтизировано комиссарским голосом Григория Левина.
очаровательно исполненная Сергеем Никитиным для фильма Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром!» – добрая, ироничная, со свойственной Аронову незлым, мягким юмором… Ещё злободневнее, чем раньше, воспринимаются сейчас заключительные строки другого маленького, но безукоризненного шедевра – «Песенки на прощанье»:
«Непойманные воры / Научат нас морали,
И крысы тыловые / В строю удержат вас».
Александр Аронов – один из воскресителей думающих песен, помогающих думать другим. И любовь в стихах Аронова тоже думающая:
«А что? Ведь только так понятна наша тайна.
Всё очень сходится и будет объяснимо,
И почему мы здесь так поздно и случайно,
И семьи не у всех, и негде брать любимых».
В моём фильме «Похороны Сталина» Саша Аронов прекрасно сыграл несколько кафкианскую роль московского холостяка, на коммунальной кухне стирающего носки в тазике, когда двое запутавшихся в арестах сотрудников НКВД приходят повторно арестовывать жильца, который уже давно препровождён в тюрьму. «Вы его уже арестовали!» – кричит им в лицо старый холостяк, и все жители коммуналки кричат, надвигаясь на них: «Вы его уже арестовали! Вы его уже арестовали!»
Саша Аронов, всегда куда-то спешивший, умел остановиться, когда надо, и оглядеться вокруг. Но он же умел жить и без оглядки.
«Новые Известия», 3 октября 2008
Русский поэт Александр Аронов
Таланта Бог дал ему много, а славы судьба дала ему мало. Он чувствовал свою силу настолько, что решился – после Пушкина и Лермонтова – написать третьего «Пророка»; прямое продолжение двух первых.
Форму он нашёл гениальную. Видать, озарило. Первые шесть строк отражаются в центральной нейтральной строке, как в зеркале. И смысл слов – тех же самых! – меняется на противоположный! Это волшебство. А «зеркальная строка» – единственная бесчувственная во всём стихотворении. Холодная, настоящее зеркало.
Пророк
Он жил без хлеба и пощады.
Но, в наше заходя село,
Встречал он, как само тепло,
Улыбки добрые и взгляды,
И много легче время шло;
А мы и вправду были рады…
Но вот – зеркальное стекло:
А мы и вправду были рады,
И много легче время шло;
Улыбки добрые и взгляды
Встречал он, как само тепло,
Но, в наше заходя село,
Он жил без хлеба и пощады.
Пушкин и Лермонтов написали «Пророков» от первого лица.
Пушкин:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился.
Лермонтов:
В глазах людей читаю я
Страницы злобы и порока.
Пророки Пушкина и Лермонтова рассказывают о себе. О том, что с ними случилось. У Пушкина это встреча человека с Богом, и Бог превращает человека в пророка.
И он мне грудь рассёк мечом…
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнём,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал
И Бога глас ко мне воззвал…
Бог и пророк, больше никого. Ни одного человека.
У Лермонтова это встреча пророка с людьми, с обществом. Оно ужасно.
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
«Все» – это хуже, чем у Христа. У того были ученики, толпы поклонников… Взгляд лермонтовского пророка на общество – полная безнадёжность:
Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:
<…>
«Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!»
Значит, все эти «дети» сызмала обучены старцами, и каждый день орут, дразнят, оскорбляют и швыряют камни…
«Пророк» Аронова принципиально иной. Мы слышим не гневную или горькую жалобу пророка, а глас народа. Никакого «я» тут нет вообще. Только мы, общество…
Прочтите внимательно (лучше всего вслух) и, может быть, похолодеете,
когда стихотворение колдовским манером отразится в зеркале центральной строки, само повернётся в обратную сторону и покажет добродушного обывателя-благодетеля во всей красе.
Почему это гениальное русское стихотворение осталось неизвестным, почему не вошло в учебники — понять нельзя: судьба.
А может быть, просто не понравилось. Одно дело, когда герой такой или сякой, другое – когда весь народ так себе.
Умер Аронов 19 октября – в день Лицейской годовщины.
* * *
С 1966-го он честно и неустанно тянул газетную лямку, он исполнял эту подёнщину прекрасным живым и тёплым русским языком…
Невозможно было понять, зачем он это делает. Зачем тратит Божий дар на газету, которую утром прочли, днём завернули селёдку, вечером выбросили…
А ещё газеты клеили под обои. Десятки тысяч московских квартир (в которых вы живёте, по бедности и лени не делая ремонта) несут невидимые вам, но живущие в стенах и, быть может, охраняющие вас строки Александра Аронова.
…Чуть не каждый день он высовывал голову из кабинетика: «Иди сюда». Это значило, что есть новое стихотворение.
Почти 40 лет я храню автографы нескольких стихов, которые родились у меня на глазах. Почерк у Аронова был корявый, а язык – идеальный…
Читаешь иногда за столом в какой-нибудь компании его стихи. То под Москвой, то в Париже, в Михайловском, в Ереване… И всегда реакция одна и та же – общий восторг и общий вопрос: «Кто автор?!!»
Хотел назвать этот текст «Безымянная звезда». Но какая же она безымянная, когда у неё есть имя и фамилия: Александр Аронов.
Он жил без хлеба и пощады. Часто пил водку. Как, впрочем, и те гении.
Александр Минкин
Опубликовано в газете «Московский комсомолец» №26436 от 24 января 2014
Загадка Александра Аронова
Сколько «правильных», нужных поэту при жизни слов сказано об Александре Аронове посмертно! Но почему посмертно? Пишут друзья, собутыльники, стихотворцы, называющие себя его учениками, коллеги по «Московскому комсомольцу», где он свыше 30 лет был лучшим обозревателем, имел свою колонку и печатал молодых в рубрике «Турнир поэтов» и немолодых – в приложении «Стихи в газете», где у него был особый режим – мог даже не ежедневно являться в свой газетный закуток. Некролог, горький, нестандартный, подписали сплошь знаменитости. Почему же Саша, который, казалось, был поэтом с рождения, у которого не припомню «ученических» стихов, издал первую свою книгу в 1987-м, когда ему перевалило за пятьдесят, а известен и сейчас, когда уже изданы три книги, песенкой «Если у вас нет собаки…» и строчкой «Остановиться, оглянуться…» Да известен ли? Многих спрашивала об авторе, пожимают плечами. Интересно, как сам Саша относился к своей анонимности. Сомнительно, чтобы ему это нравилось… Не напрасно он убеждал себя: «Отсвет имени на строчке / В сотни раз прекрасней слова». И винился, и взывал: «Я ничем вам не помог, мои слова. / Чтобы вам не сгинуть снова, / Не пропасть поодиночке, / Друг за друга вы держитесь, как трава». Да ведь и отсвет имени вряд ли кто-нибудь разглядел.
Гуляю по морю пешком,
Стучу о море посошком,
Вокруг стихия с трёх сторон,
А с берега кричат – “Силён!”
Они завидуют тому,
Что я иду и не тону,
А я зато на берегу
Сидеть, как люди, не могу.
Поэты не всегда точны в самооценке. Всю жизнь он выплывал ненадолго – то замеченным стихотворением, то выступлением на литературном вечере – и снова тонул «на берегу» подённой работы. Но сам-то, наверно, чувствовал: «Силён!». Ахматова, которой, по свидетельству Евтушенко, понравилось прочитанное ей стихотворение Саши, удивлялась, «отчего он ей свои стихи не подсовывает».
Мы с Сашей учились в Педагогическом институте им. Потёмкина на одном факультете, но с разницей в два года и не были знакомы. По окончании института Саша работал учителем, а я нет. Правда, первая его должность в школе называлась диковинно «запасной учитель».
А познакомились мы в Лито «Магистраль», куда в 1956 г. привёл меня только начавший писать стихи Евгений Храмов… Меня поразили три человека: худощавый черноволосый Окуджава, тихим голосом прочитавший сразу же запомнившееся стихотворение «Вобла»: «…Она клала на плаху буйную голову, / и летели из-под руки / навстречу нашему голоду / чешуи пахучие медяки»; пышноусый мрачноватый Владимир Львов с пугающе-эффектными строчками: «Кровь моя сквозь Красные ворота / Льётся по Садовому кольцу» (если бы обстоятельства были не так драматичны, я бы сказала «как в воду глядел» – вскоре он утонул в бассейне «Москва»); и Александр Аронов – широконосый, полногубый, с открытым юным лицом белого мулата.
Вскинув кудрявую голову, он броско, звучно читал свои стихи. Что именно он читал, не помню – так была покорена его поэтическим обликом, что стихов не слышала. С Сашей Ароновым мы встречались большей частью в «Магистрали», где я всегда с волнением ожидала его выступлений – со стихами и о стихах. Говорил он напористо, ярко, остроумно.
Смеялся громко и заразительно. Азартно вступал в спор с руководителем объединения Григорием Левиным, человеком, преданным стихам и поэтам, но с диктаторскими замашками, зачастую пытавшимся диктовать нам не только свой, не всегда безусловный вкус, но и подчас чрезмерную осторожность, и, если что было не по нему, кричал на своих студийцев, как унтер на солдат.
Однако благодаря его неуёмной энергии в гости к «магистральцам» приезжали Арсений Тарковский, ещё не имевший ни одной книги оригинальных стихов и околдовавший меня навсегда, Юрий Нагибин, Анатолий Жигулин, который в то время своих лагерных стихов ещё не обнародовал, но мы почему-то были осведомлены о его «чёрных камнях», Андрей Вознесенский, только вступивший на свой победоносный путь, и многие другие. В квартире Левина на ул. Мархлевского мы услышали первые песни Булата Окуджавы…
Теснее сошлись мы с Сашей в 1965-м, когда оба участвовали в подписной компании в составе журналистской группы, которая отправилась в автобусе по городам Поволжья агитировать за издания «Молодой гвардии». Сашу назначили командиром нашего десанта. Я должна была рекламировать журнал «Весёлые картинки». Саша, наверно, газету «Московский комсомолец», где начинал работать с будущего года. Какие ещё издания были представлены в этой поездке, не помню.
Обшарпанный автобус чавкал и подпрыгивал в осеннем бездорожье, заснуть не было никакой возможности. Мы постоянно буксовали, часами ждали, когда нас извлечёт из очередной хлюпающей ямы очередной матюкающийся трактор. По дороге из Саранска в Куйбышев автобус на сутки увяз в грязи, но пока мои коллеги носились по ближайшей деревне в поисках помощи, мимо автобуса, вставшего на закорки, проехал трактор, направлявшийся «к тёще», он-то нас и вытащил. Заночевали в автобусе, тем временем наши места в куйбышевской гостинице заплыли…
Судьба
Судьба Александра Аронова трагична. Надо было зарабатывать на жизнь, а значит, писать всякое. Не всякое – были стихи. Поэт победил газетчика. В лучших стихах Аронова, даже в шуточных, даже в экспромтах, всегда изящных и наполненных смыслом, присутствуют неизбежность конца, «полной гибели всерьёз».
Вот гражданин, в трамвае едущий.
Наверно, он сойдёт на следующей.
А тот, по улице идущий,
Уже сошёл. На предыдущей.
Израиль
Незадолго до моего отъезда в Израиль мы после долгого перерыва встретились с Сашей, и я поразилась переменам в его внешности: детское широконосое лицо сплошь в мелких морщинах, жидкая серая бородёнка казалась приклеенной. Я вижу его, такого, когда читаю стихи:
Почти нигде меня и не осталось.
Там кончился, там выбыл, там забыт.
Весь город одолел мою усталость,
И только эта комната болит.
Диван и стол ещё устали очень,
Двум полкам с книжками невмоготу.
Спокойной ночи всем, спокойной ночи!
Где этот шнур? Включаем темноту.
Темнота включилась 19 октября 2001 года.
Елена Аксельрод «Двор на Баррикадной».
Из книги воспоминаний (2008)
Отсвет имени
Биография Аронова
Каюсь, никогда раньше не давал ссылок на электронные книги, хотя бумажные издания сегодня в полном загоне. Но мастодонту вроде меня, привыкшему держать книгу в руках, перелистывая любимые страницы, невозможно перемениться. Жаль, конечно…
«Островок безопасности» Александра Аронова сиротливо лежал на книжном прилавке, будто ожидая хоть одного читателя-покупателя. Тогда шёл 1988-й. Прошло без малого тридцать лет, а что изменилось? К той, первой книге прибавилось ещё пять, из них три вышли после кончины поэта. Но известность его по-прежнему ограничивается хрестоматийным «Остановиться, оглянуться» и щемяще-грустной «Песенкой о собаке».
Фраза «остаться в русской поэзии и одной строчкой почётно» имеет и другой, куда менее симпатичный смысл. Мол, если ты «уже остался», то какого рожна ещё что-то там кропать? А ведь Александр Аронов, оставшийся этой самой «одной строчкой», замечательно писал с юности. Всю жизнь.
Биография Аронова
Три имени: Владимир Корнилов, Герман Плисецкий, Александр Аронов. Лишь один из троих перешагнул рубеж семидесятилетия. Каждый обладал мощным, неповторимым талантом. Их поэтические судьбы сложились трагически, хоть они «не видывали» ни тюрьмы, ни войны. И сегодня, через много лет после ухода, кто знает о них? Кому придёт в голову, что их вклад в нашу словесность соизмерим со вкладом самых знаменитых поэтов-шестидесятников? Да-да, речь о Роберте Рождественском, Андрее Вознесенском, Евгении Евтушенко. И, поверьте, я не сошёл с ума.
Плакаться в жилетку бессмысленно. Что остаётся? Говорить о больших русских поэтах, невостребованных собственным временем, не стесняясь самых высоких слов, радуясь и гордясь, что можно увидеть «отсвет имени» на их строках. Мы просто не имеем права вести себя иначе.
Борис Суслович, август 2016
Иллюстрации. Биография Аронова.
фото А. Я. Аронова разных лет; фото жены поэта;
фото Б. Ш. Окуджавы и М. А. Светлова конца 50-х годов;
последний приют поэта; обложки его книг.
Фотографии – из свободных источников в интернете.
Ссылки на электронные книги Александра Аронова:
«Первая жизнь» – http://imwerden.de/pdf/aronov_pervaya_zhizn_1989_text.pdf
«Обычный текст» – https://nestoriana.files.wordpress.com/2014/08/aronov_10-09.pdf
«Избранное» – http://imwerden.de/pdf/aronov_izbrannoe_2014.pdf
- Биография Аронова
Биография
В 1956 году окончил Московский городской педагогический институт им. В. П. Потёмкина, а затем аспирантуру Института художественного воспитания при Академии Педагогических Наук РСФСР. Первая его должность называлась «запасный учитель Московской области». Работал преподавателем литературы в сельских школах Шаховского района и в московской школе № 635, занимался математической лингвистикой в ЦЭМИ АН СССР. С 1966 года до последних дней был обозревателем газеты «Московский комсомолец», вёл постоянную колонку и печатался в различных рубриках газеты[2], некоторые из которых, например, «Теленеделя», «Поговорим», «Турнир поэтов», сам и придумал[3].
Также его стихи публиковались в ряде журналов, например, «Огонёк» (№ 32, 1988) и «Знамя» (№ 3, 1997)[4].
Наиболее известен своими стихотворениями «Остановиться, оглянуться» (название стало расхожей фразой, многократно использованной в качестве, например, заголовков газетных и журнальных статей) и «Если у вас нету тёти» (положено на музыку Микаэлом Таривердиевым и стало популярным как песня в фильме «Ирония судьбы, или С лёгким паром!»).
Гетто. Биография Аронова
Также известность получило стихотворение «Гетто. 1943 год» («Когда горело гетто»), посвящённое сложным взаимоотношениям русского, польского и еврейского народов во время и после Второй мировой войны. Виктор Берковский написал музыку на эти стихи, создав песню «Варшавское гетто. 1943 г.»[5].
При жизни поэта вышли три сборника его стихов: «Островок безопасности» (1987), «Тексты» (1989), «Первая жизнь» (1989). В 2014 году Александр Минкин и Татьяна Суханова (Аронова) при содействии редакции газеты «Московский комсомолец» издали самый полный сборник поэта — «Избранное» тиражом 1.000 экземпляров.
В 2002 году посмертно удостоен премии Союза журналистов России «Золотое перо России» «Профессионализм. Честь. Достоинство»[6][7].
Семья. Биография Аронова
- Жена — Татьяна Аронова-Суханова.
- Приёмный сын — актёр Максим Суханов.
Приёмный сын – Тимофей Говорухин
Отношение современников
- Начало стихотворения «Остановиться, оглянуться…» М. Горбачев объявил приметой «нового мышления», на котором основывалась Перестройка[8].
- Лев Новожёнов вспоминает, что «Юра (Влодов) приятельствовал с Сашей Ароновым. Именно приятельствовал, а не дружил, потому что с Ароновым дружить было невозможно, как впрочем и с Влодовым. Вообще можно ли дружить с поэтами — вопрос, ведь они всегда сами по себе и где-то там?»[9].
- Журналист Александр Минкин в статье «Три пророка»[10] поставил стихотворение Аронова «Пророк» в один ряд с одноимёнными произведениями Пушкина и Лермонтова. По его мнению, «Аронов в своём „Пророке“ сказал о нас больше, чем Пушкин и Лермонтов в своих. Хотя они великие, а он — никто»[11].
- Евгений Евтушенко полагал, что «Александр Аронов — один из воскресителей думающих песен, помогающих думать другим»[8].
- Юрий Щекочихин, Олег Хлебников, Евгений Бунимович считали Александра Аронова своим учителем[12].
Надгробие Александра Аронова на Красногорском кладбище. Биография Аронова
Книги стихов
- Александр Аронов Островок безопасности. — М.: Советский писатель, 1987. — 128 с.
- Александр Аронов Тексты. / Предисловие С. Чупринина. — М.: Книжная палата, 1989. — 176 с.
- Александр Аронов Первая жизнь: Стихи. — М.: Правда, 1989. — 32 с. (Б-ка «Огонек» № 46).
- Александр Аронов Туннель: Стихи, эссе, отрывки из статей. — М.: «Голос-Пресс», 2003. — 336 с.
- Александр Аронов Избранное. / Предисловие Александра Минкина. — М.: ИД «Московский Комсомолец», 2014. — 448 с. Тираж 1000 экз. ISBN 978-5-9900974-2-1.
- Александр Аронов Обычный текст (избранная лирика). — М.: Сетиздат, 2014. — 480 с[13].
Память
А. Я. Аронов скончался 19 октября 2001 года. Похоронен 22 октября[3] на Красногорском кладбище (участок № 19)[14].
Стихотворная библиотека, поиск стихов опубликуйте свои собственные стихи здесь или выложите в свет любое объявление или даже стихотворение на виртуальной доске или стене объявлений.
Биография Аронова
Стихотворное чудовище – многоязычный сайт о поэзии. Здесь вы можете читать стихи в оригинале на других языках, начиная с английского, а также публиковать свои стихи на доступных языках. © Poetry Monster, 2021. Стихи на английском.
Биография Аронова
Найти стихотворение, читать стихотворение полностью, стихи, стих, классика и современная поэзия по-русски и на русском языке на сайте Poetry.Monster. Read poetry in Russian, find Russian poetry, poems and verses by Russian poets on the Poetry.Monster website.
Биография Аронова
Спонсоры – торговое агентство Russian Commerce, Ваш партнёр во внешней торговле, помощь с внешнеторговыми операциями, экспортом и импортом
Биография Аронова
Торговые объявления B2B со всего света, trade leads, Торгующее Чудовище
Журнал о политике, экономике, русском языке
Поэтическая библиотека, библиотека поэзии, стихи на русском языке