The Hunting of the Snark. Fit the Second. The Bellman’s Speech
The Bellman himself they all praised to the skies – Such a carriage, such ease and such grace! Such solemnity, too! One could see he was wise, The moment one looked in his face! He had bought a large map representing the sea, Without the least vestige of land: And the crew were much pleased when they found it to be A map they could all understand. “What’s the good of Mercator’s North Poles and Equators, Tropics, Zones, and Meridian Lines?” So the Bellman would cry: and the crew would reply “They are merely conventional signs! “Other maps are such shapes, with their islands and capes! But we’ve got our brave Captain to thank (So the crew would protest) “that he’s bought us the best – A perfect and absolute blank!” This was charming, no doubt; but they shortly found out That the Captain they trusted so well Had only one notion for crossing the ocean, And that was to tingle his bell. He was thoughtful and grave – but the orders he gave Were enough to bewilder a crew. When he cried “Steer to starboard, but keep her head larboard!” What on earth was the helmsman to do? Then the bowsprit got mixed with the rudder sometimes: A thing, as the Bellman remarked, That frequently happens in tropical climes, When a vessel is, so to speak, “snarked.” But the principal failing occurred in the sailing, And the Bellman, perplexed and distressed, Said he had hoped, at least, when the wind blew due East, That the ship would not travel due West! But the danger was past – they had landed at last, With their boxes, portmanteaus, and bags: Yet at first sight the crew were not pleased with the view, Which consisted to chasms and crags. The Bellman perceived that their spirits were low, And repeated in musical tone Some jokes he had kept for a season of woe – But the crew would do nothing but groan. He served out some grog with a liberal hand, And bade them sit down on the beach: And they could not but own that their Captain looked grand, As he stood and delivered his speech. “Friends, Romans, and countrymen, lend me your ears!” (They were all of them fond of quotations: So they drank to his health, and they gave him three cheers, While he served out additional rations). “We have sailed many months, we have sailed many weeks, (Four weeks to the month you may mark), But never as yet (‘tis your Captain who speaks) Have we caught the least glimpse of a Snark! “We have sailed many weeks, we have sailed many days, (Seven days to the week I allow), But a Snark, on the which we might lovingly gaze, We have never beheld till now! “Come, listen, my men, while I tell you again The five unmistakable marks By which you may know, wheresoever you go, The warranted genuine Snarks. “Let us take them in order. The first is the taste, Which is meagre and hollow, but crisp: Like a coat that is rather too tight in the waist, With a flavour of Will-o-the-wisp. “Its habit of getting up late you’ll agree That it carries too far, when I say That it frequently breakfasts at five-o’clock tea, And dines on the following day. “The third is its slowness in taking a jest. Should you happen to venture on one, It will sigh like a thing that is deeply distressed: And it always looks grave at a pun. “The fourth is its fondness for bathing-machines, Which is constantly carries about, And believes that they add to the beauty of scenes – A sentiment open to doubt. “The fifth is ambition. It next will be right To describe each particular batch: Distinguishing those that have feathers, and bite, From those that have whiskers, and scratch. “For, although common Snarks do no manner of harm, Yet, I feel it my duty to say, Some are Boojums – “The Bellman broke off in alarm, For the Baker had fainted away.
Перевод на русский язык
Охота на Снарка. Трали-Врали в Восьми Финтах. Финт Второй. Речь Балабана
И молитву они вознесли в небеса, Балабана прославили хором: «Дурнопламенный вождь, наша честь и краса!» – Разнеслось над великим простором. «Ты отличную карту купил, Балабан, Где земель не наляпаны пятна, Но везде обозначен один океан. Эта карта – любому понятна!» «И Меркаторы – чушь, и Экваторы – чушь, Параллели – везде одинаки», – Объявил Балабан. А в ответ: «Капитан, Это ж просто условные знаки! Не болит голова находить острова, – На борту ликовали матросы. – Если карта, что лист, не заполнен и чист, То какие быть могут вопросы?» Отмечали они в эти бурные дни: Уходя в океан беспредельный, Не забрал Капитан репетир и секстан, Но лишь колокол взял корабельный. Посреди этих волн он загадок был полн, И когда он кричал спозаранку: «Лево-право руля через борт корабля!» – Рулевой выпивал валерьянку. И когда их бушприт задевал за корму, И кораблик сгибало, как арку, Говорил Балабан: «Разгибать ни к чему: Всё идет не насмарку – наСНАРКу!» Экипаж в такелаж привносил ералаш, Паруса поднимались не к месту; И маршрут был непрост, ибо курсом норд-ост Отклоняло героев к норд-весту. Но прошли эти дни, и приплыли они В дикий край, что никем не заселен. Этот край состоял из утёсов и скал, Состоял из глубоких расселин. И заметил начальник, что люди в тоске, И запел он весёлые песни, Челдобречика им начертил на песке, Но они тосковали – хоть тресни. Он им грог разливал – а народ завывал, Он шутил – а матросы стонали. И пошел с козырей покоритель морей: Он им речь приготовил в финале. И прокашлялся он, и сказал: «Никогда Англичане не будут рабами».1 (Так цитата приходит на ум иногда, Неизвестно, какими судьбами.) «Много месяцев долгих и долгих недель Пребывали мы с вами в запарке, Но в далеких морях среди чуждых земель Мы – увы! – лишь мечтали о Снарке. Много долгих недель, много тягостных дней Нам Судьбина давала уроки, Но того, кто нам ближе был всех и родней, Мы не видели даже в намёке! Чтоб ударов опять от Судьбины не ждать И не ждать её скудных подарков, Я сейчас до пяти вам хочу привести Точных признаков истинных Снарков. По порядку начну. Не мудрец, не дурак, Порождая неясные мненья, Он похож на чрезмерно зауженный фрак, Что хранит запашок привиденья. Это было – во-первых; сейчас – во-вторых: Он опаздывать любит, нет мочи. До обеда в постели лежит, не продрых, А обедает – в сумраке ночи. Он тяжёл на подъем; неуместны при нём Анекдот и весёлая шутка, Ибо, мрачен, угрюм, он молчит, тугодум, Так молчит, что становится жутко. И, в-четвертых, он пунктик имеет один: Он – любитель купальных кабинок, Помогающих (странный решил господин) Оживленью природных картинок. Честолюбье его не имеет границ, Ибо он отличает пернатых, Проходящих под общим названием «птиц», От «животных» (последнее – в-пятых). Снарки нам никогда не приносят вреда, Но Буджумы – такие созданья...» – И умолк, и не смог он продлить монолог: Бедный Булочник пал без сознанья! © Перевод Евг. Фельдмана 7-20.10.1998 Все переводы Евгения Фельдмана
1 – Намёк на песню «Правь, Британия!», неофициальный гимн Великобритании.
Lewis Carroll’s other poems:
- Выборы в Совет Оксфордского университета • The Elections to the Hebdomadal Council
- Пилигримлянин • The Wandering Burgess
- Он прав, миляга! • What Tottles Meant
- Покинутые парки • The Deserted Parks
- Охота на Снарка. Трали-Врали в Восьми Финтах. Финт Шестой. Сон Балабола • The Hunting of the Snark. Fit the Sixth. The Barrister’s Dream
1533
