Apologia Pro Poemate Meo
I, too, saw God through mud-- The mud that cracked on cheeks when wretches smiled. War brought more glory to their eyes than blood, And gave their laughs more glee than shakes a child. Merry it was to laugh there-- Where death becomes absurd and life absurder. For power was on us as we slashed bones bare Not to feel sickness or remorse of murder. I, too, have dropped off fear-- Behind the barrage, dead as my platoon, And sailed my spirit surging, light and clear, Past the entanglement where hopes lie strewn; And witnessed exhultation-- Faces that used to curse me, scowl for scowl, Shine and lift up with passion of oblation, Seraphic for an hour, though they were foul. I have made fellowships-- Untold of happy lovers in old song. For love is not the binding of fair lips With the soft silk of eyes that look and long. By joy, whose ribbon slips,-- But wound with war's hard wire whose stakes are strong; Bound with the bandage of the arm that drips; Knit in the welding of the rifle-thong. I have perceived much beauty In the hoarse oaths that kept our courage straight; Heard music in the silentness of duty; Found peace where shell-storms spouted reddest spate. Nevertheless, except you share With them in hell the sorrowful dark of hell, Whose world is but a trembling of a flare And heaven but a highway for a shell, You shall not hear their mirth: You shall not come to think them well content By any jest of mine. These men are worth Your tears: You are not worth their merriment.
Перевод на русский язык
Оправдание моей поэзии
Я тоже видел Бога через грязь, Что на щеках потрескалась от горестных улыбок. Война дала беднягам больше куража, чем дикий пляс, И больше ликованья, чем укачиванье зыбок. Видать, забавно веселиться там, Где смерть абсурдна, ну а жизнь абсурднее стократно. Играла сила в наших жилах – мы рубили по костям, Чтоб не тошнило от сплошных убийств нещадно. Я тоже позади оставил страх – Такой же мертвый, как мой взвод, навек сомкнувший вежды, И светлый дух направил к рубежам на небесах, Минуя заграждения, где рушились надежды. И видел я преображенья власть Над теми, кто уже устал на поле брани биться, – Теперь их души озаряла жертвенная страсть И становились ангельскими мерзостные лица. Я подружился с этой солдатней – О нерассказанной любви я разразился песней, Я понял, что любовь чудесней ленты золотой, А также нежных губ и шелковистых глаз чудесней, Любовь как кровь, отверстая штыком, Любовь как колотая рана в стычке беспокойной, И прочно перевязана сверкающим бинтом, И прочно скреплена ремнем винтовки дальнобойной. И так постиг я красоту войны В охрипших клятвах волонтеров штурмовых отрядов, Я музыку услышал караульной тишины, Увидел этот мир под проливным дождем снарядов. И если, позабыв свои дела, Вы с ними не разделите печаль и муки ада, Когда весь свет – лишь вспышка орудийного жерла, А небо – лишь просторная дорога для снаряда, Вы не поймете никогда всерьез Их горестные взгляды и отчаянные сшибки. О, как достойны эти люди ваших слез, Как не достойны вы обычной их улыбки. Перевод Евгения Лукина
Wilfred Owen’s other poems:
